Непраздные мысли о ставке ЦБ

Все ожидали от ЦБ снижения ключевой ставки, в пользу чего говорили такие факторы, как замедление годовой инфляции до 7,9%, принятие ФРС решения о неповышении своей ставки, а также стабилизация цен на нефть в районе $40 за баррель и укрепление рубля.

Однако ЦБ проявил осторожность на фоне неопределенности бюджетной политики и роста недельной инфляции до 0,2% - и оставил ставку без изменений на уровне 11%. От этого решения будет зависеть и курс рубля, и темпы инфляции, и перспективы экономического роста. В пресс-релизе Банка России указано, что, несмотря на замедление инфляции, инфляционные риски остаются высокими. Они связаны с конъюнктурой нефтяного рынка, сохранением инфляционных ожиданий на высоком уровне, неопределенностью отдельных параметров бюджета. ЦБ отметил, что увеличение цен на нефть до 40 долларов может оказаться неустойчивым, и в ближайшее время упадет до 30 долларов, а также сослался на накопленные последствия ослабления рубля, сохраняющееся инфляционное давление и высокие инфляционные ожидания. Исходя из этого и следуя  декларированному курсу тагетирования инфляции Банк России избрал умеренно жесткую политику и сохранил ключевую ставку на прежнем уровне.

Не все аналитики одобряют жесткую монетаристскую политику Банка России. Например, эксперт Михаил Беляев считает, что «ЦБ заранее готовил общественное мнение к тому, что ЦБ не готов к изменению ключевой ставки в сторону понижения. В качестве условия снижения ключевой ставки регулятор называл укрощение инфляции. Но статистика, да и личные ощущения наглядно свидетельствовали, что никаких признаков ее снижения нет, что не оставляло надежд на изменение ставки. Были и более определенные информационные вбросы. Так, министр финансов Антон Силуанов поделился сомнениями в возможности понижения ключевой ставки при крупном дефиците бюджета. Это была прелюдия. Наконец, когда пришлось аргументировать уже принятое решение, ЦБ дополнил дежурный набор аргументов главным: по прогнозам его аналитиков цена на нефть в ближайшее время начнет снижаться, что влечет дальнейшее снижение курса рубли и инфляционный разгон.

Но с экономической точки зрения вся эта аргументация не имеет никакой силы. Причинно-следственные зависимости иные, если не сказать диаметрально противоположные. Высокая ключевая ставка служит сдерживающим моментом для развития собственной экономики. Когда хозяйство находится в тяжелом положении, то и национальная валюта слабеет, и инфляция ускоряется, и доходная часть бюджета сжимается. Логика регулирования должна быть совершенно противоположна тому, что есть сейчас: у нас сначала должна быть нормальная экономика, характеризующаяся устойчивым, пусть и не ускоренным ростом, и повышающейся эффективностью, тогда, как следствие, придет в норму инфляция и стабилизируется валютный курс. В свою очередь, экономика становится нормальной тогда, когда формируются условия для деловой активности. То сеть создается соответствующий деловой климат, активизирующий бизнес и инвестиционный процесс. Не большой секрет, что инвестиционный процесс (да и деловая активность) зависит от ставки кредитов, необходимых предприятиям для ведения дел. При ключевой ставке в 11%, коммерческие банки не могут давать кредиты меньше, чем по 15-16%. О каком деловом климате или развитии экономики может идти речь? А значит, о каком снижении инфляции или укреплении национальной денежной единицы можно рассуждать?

Более того, когда вы находитесь под санкциями, когда у вас низкие цены на нефть (а это основной источник дохода), когда вам надо заниматься импортозамещением, вы вдвойне должны заботиться о нормальном деловом климате, то есть развитии экономики, выводе ее на устойчивую траекторию роста. Понятно, что доступный кредит не единственный фактор роста. Но вполне существенный. Кроме того, ключевая ставка играет важную регулирующую роль практически во всех сегментах экономического механизма. Она должна служить стимулом, а не тормозом».

Известный российский экономист Сергей Глазьев также считает, что Россия поставлена в условия избыточной демонетизации. Насыщенность экономики деньгами составляет 42%, и это – результат жесткого монетарного курса ЦБ и финансового блока, базирующегося на либерально-монетаристской доктрине.

Михаил Беляев уверяет, что «нынешнюю денежно-кредитную политику регулятора с трудом можно назвать «умеренно-жесткой». Применительно к нашим условиям, она скорее рестрикционная, что ставит серьезные препятствия на пути экономического развития и решения давно назревших проблем. Умеренно-жесткой ее можно считать только по сравнению с экстренными мерами декабря 2014 г., когда ставка составляла 17%. Но эти 17% возникли из-за того, что рынок находился в кризисном и паническом состоянии, которые, в свою очередь были результатом неуклюжей курсовой политики ЦБ. Банк России устранился от управления валютным курсом, и мы получили коллапс на валютном рынке, а как следствие необходимость силовых действий в виде «чрезвычайной» ставки, запретительной для всякой разумной и легальной экономической деятельности. Когда ажиотаж спал, ЦБ постепенно - в том числе под давлением экспертного и делового сообщества – снизил показатель до 11%. Тем не менее, ставка эта запредельно высокая, а политика избыточно жесткая. Особенно если ее сравнить с США, Западной Европой и Японией, которые ставят во главу угла экономической политики не борьбу с денежными химерами, в виде курса национальной валюты или темпов инфляции, а развитие экономики и создание рабочих мест».

Финансовые рынки восприняли информацию о сохранении ЦБ ключевой ставки на уровне 11% как положительную информацию. Многие увидели в этом сигнал о том, что пресловутое "дно" в экономике уже пройдено. В связи с этим многие аналитики ожидают всплеска активности на валютном рынке и укрепления рубля.