Первая мировая война и её след в истории (Часть 2)

20 мая 1882 года Германия, Австро-Венгрия и Италия подписали секретный договор. Они взяли обязательства не принимать участия ни в каких объединениях или соглашениях, направленных против одной из этих стран сроком на 5 лет, а также, консультироваться по вопросам политического и экономического характера и оказывать взаимную поддержку. Договор с Италией был составлен с целью использовать антифранцузские приграничные и колониальные претензии Итальянского королевства.

Австро-венгерская империя нуждалась в прочном союзе по Балканскому вопросу, где ей сопротивлялась поддерживаемая Россией Сербия.

Османская империя желала ситуативного союза с кайзером для укрепления позиции в своих арабских завоеваниях и реванша против России на Кавказе, поэтому она примкнула  29 октября 1914 года и 14 октября 1915 года к Центральным державам присоединилась Болгария.

В ответ на создание Тройственного союза в 1891—1894 годах оформился франко-русский союз, в 1904 году было заключено англо-французское, а в 1907 году — англо-русское соглашение ― образовалась Антанта.

Определившись с целями и союзниками, будущие противники стали определяться со средствами и инструментами.

Начался этап построения стратегических планов!

Поскольку Германия поставила себе задачу отобрать колонии у Великобритании, ей надо было уничтожить, или, как минимум, сильно побить английский океанский флот.

28 марта 1898 года рейхстаг Германской империи принял Первый морской закон, который предусматривал строительство качественно нового флота, предназначенного не только для обороны собственных берегов на Балтике и в Северном море, но и для активной деятельности «на просторах Мирового океана». Это стало началом того, что в последствии обрело название военно-промышленного комплекса ― построению океанского флота были подчинены – самая современная наука, национальная тяжелая индустри́я, фактически вся огромная экономика.

К 1915 году состав германского флота планировалось довести до 34 линкоров, 11 тяжелых и 34 легких крейсеров, 100 миноносцев, не считая резервной эскадры из 4 броненосцев, 3 тяжелых и 4 легких крейсеров.

Австро-Венгрия приступила к модернизации и взялась за создание мощной крупнокалиберной артиллерии.

Турки пригласили немцев штабными офицерами и инструкторами на всех уровнях.

Франция начала программу перевооружения, всестороннюю подготовку к войне, модернизацию и достройку крепостей по границе с Германией от Бельфора, прикрывавшего западное и юго-западное направления от Швейцарких гор до фортов Бельгии. Позор поражения 1871-года мог быть смыт только германской кровью.

В сложной ситуации оказалась Великобритания, из-за выгодного островного положения, давно не развивавшая способных воевать на континенте сухопутных войск, поэтому главным желанием англичан было отгородиться флотом, отсидеться за проливами или откупиться, но готовиться к войне пришлось.

Россия из-за нехватки средств предложила ассиметричную меру ― идею разоружения, «чтобы не было войны»… была поднята на смех, но создала прецедент, живущий своей жизнью и сегодня. Характерно, что Германия наиболее резко выступила именно против разоружения.

Германия же неуклонно модернизировала и наращивала свои вооружения: сделала акцент на развитии артиллерии больших калибров, создала самую большую пушку в мире – «Большая Берта 420 мм». Немцы адоптировали к боевому применению ядовитые газы, произвели первые в мировой практике полевые носимые огнеметы (немецких огнеметчиков в плен не брали), винтовки с оптическим прицелом для сверхточной стрельбы (снайпинг). Немцы значительно улучшили военную подготовку офицеров и рядового состава: офицеров учили инициативе и оперативной самостоятельности на поле боя, рядовой состав проходил постоянную военную подготовку даже после увольнения из строя: создавались пивные полковые союзы, проводились сборы и учения для демобилизованных, которые после срочной службы были организованы по возрастам в ландвер и ландштурм, подлежащие призыву в случае начала военных действий ― хорошо подготовленный и мотивированный резерв, который, кстати, в основном и встретил русские армии вторжения в августе 1914 года, что стало трагедией для вооруженных сил России.

У России была огромная малоосвоенная территория, которая не могла расти до бесконечности, и ограниченный для такой территории людской ресурс. Витали мысли о пан- славянстве, т.е. объединении под русской короной всех славянских народов и государств, идея довольно завиральная, т.к. бОльшая часть западных и юго-западных славян давно подчинились Ватикану и при всех этнических симпатиях друг к другу уже были не слиянные, это ярко демонстрировали поляки, часть территории которых ещё за 150 лет до этого была присоединена к России, но будучи католиками, поляки считали себе более европейцами, нежели славянами и рвались наружу. Возвращение Константинополю статуса мировой столицы православия не вызывала энтузиазма у союзников: ни во Франции, ни у англичан и, как показала практика и дальнейшие события, ни те, ни другие не собирались эту русскую мечту, а тем более, о проливах, воплoщать в жизнь.

В 1905 году Россия потерпела очень обидное поражение от Японии. Война выявила тотальный застой в развитии всех сторон жизни империи, который преодолевался крайне трудно.

Из стран, которые в недалеком будущем окажутся главными противниками, Россия была самой слабой в военном отношении при самой многочисленной армии. Только винтовка Мосина и 3-х дюймовая скорострельная пушка были российского изобретения и производства. Российской было и 6-ти дюймовое осадное орудие, но их выпустили всего 200 экземпляров. Всё остальное огнестрельное оружие, включая пулеметы и даже пистолеты, были или лицензионные или импортные. Самолетов Россия ни в канун, ни во время Первой Мировой войны не производила за исключением 60 экземпляров бомбардировщика «Илья Муромец», летавших на английских моторах. Такая система обеспечения вооружением не способствовала его быстрому обновлению и модернизации, что так необходимо во время боевых действий. Правда, никто не думал, что война затянется на 4 с лишним года. Все воюющие страны рассчитывали покончить с противником за несколько месяцев, даже сложилось такое поверие, мол, «Рождество будем праздновать…», русские строили планы на парад через Бранденбургские ворота, немцы мечтали пройти по Champs-Élysées.

Поддались даже европейские социал-демократы, провозгласившие сначала лозунг: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую против своих капиталистов», но довольно быстро они сдались и тоже впали в шовинистический угар.

Шовинизм разогревался до состояния кипения, красочно описанного одним из немногих русских героев-полководцев этой войны Алексеем Алексеевичем Брусиловым, он пишет следующее:

«Летом 1914 года мы с женой жили в Киссингене, где пили воду, купались и гуляли. Я был твердо убежден, что всемирная война неизбежна, причем, по моим расчетам, она должна была начаться в 1915 году, поэтому мы и решили не откладывать нашей лечебной поездки и отдыха и вернуться к маневрам домой.

Мои расчеты основывались на том, что хотя все великие державы спешно вооружались, но Германия опередила всех и должна была быть вполне готовой к 1915 году, тогда как Россия с грехом пополам предполагала изготовиться к этому великому экзамену … к 1917 году, да и Франция далеко не завершила еще своей подготовки.

Было ясно, что Германия не позволит нам развить свои силы до надлежащего предела и поспешит начать войну, которая, по ее убеждению, должна была продлиться от шести до восьми месяцев и дать ей гегемонию над всем миром.

Хочется вспомнить интересную картинку из жизни нашей в Киссингене. Перед самым отъездом мы как-то собрались присутствовать на большом празднике в парке, о котором извещали публику громадные афиши уже несколько дней подряд. Праздник этот живо характеризует настроение немецкого общества того времени, а главное — поразительное умение правительства даже в мелочах ставить во главе всякого дела таких организаторов, которые учитывали необходимость подготавливать общественное мнение к дальнейшим событиям, которые вскоре нам пришлось пережить.

Ничего подобного в России не было, и наш народ жил в полном неведении того, какая грозовая туча на него надвигается и кто его ближайший лютый враг.

В тот памятный вечер весь парк и окрестные горы были великолепно убраны флагами, гирляндами, транспарантами. Музыка гремела со всех сторон. Центральная же площадь, окруженная цветниками, была застроена прекрасными декорациями, изображавшими московский Кремль, церкви, стены и башни его. На первом плане возвышался Василий Блаженный. Нас это очень удивило и заинтересовало. Но когда начался грандиозный фейерверк с пальбой и ракетами под звуки нескольких оркестров, игравших «Боже, царя храни» и «Коль славен», мы окончательно поразились. Вскоре масса искр и огней с треском, напоминавшим пушечную пальбу, осыпаясь со всех сторон на центральную площадь парка, подожгла все постройки и сооружения Кремля. Перед нами было зрелище настоящего громадного пожара. Дым, чад, грохот и шум рушившихся стен. Колокольни и кресты церквей накренялись и валились наземь. Все горело под торжественные звуки увертюры Чайковского «1812-й год». Мы были поражены и молчали в недоумении. Но немецкая толпа аплодировала, кричала, вопила от восторга, и неистовству ее не было предела, когда музыка сразу при падении последней стены над пеплом наших дворцов и церквей, под грохот фейерверка, загремела немецким национальным гимном. «Так вот в чем дело! Вот чего им хочется!» — воскликнула моя жена. Впечатление было сильное.

«Но чья возьмет?» — подумалось мне.

В описанный мною день мы еще не отдавали себе настоящего отчета о положении вещей и уходили с курортного праздника с тяжелым впечатлением от шума, гама, трескотни, чада, дыма и немецкой наглости. Горы и парк все еще сияли огнями потухающей иллюминации. Мы молчали, думая свою горькую думу. Вдруг до нас долетел громкий веселый голос своеобразного патриота — нашего соотечественника. Он влез на стул и во все горло кричал:

— Ферфлюкторы проклятые, а вы забыли, как русские казаки Берлин спасали!

«Да, основательно забыли, и не только это, но и многое другое. И забыли, и не учли», — подумалось мне» ― закончил Брусилов это отрывок.

Уже после войны свои воспоминания опубликовал гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, и тоже под названием «Воспоминания» … Во Введении он написал: «Ответственность за войну в большей степени падает на наших противников! Цель книги: политическая легенда о существовании в Германии легкомысленной аристократии и воинствующей военной касты, вызвавших войну, не верна. Кайзер не хотел войны».

Но уже в 1904 году «совсем не хотевший» войны кайзер Вильгельм II заказал своему начальнику Генерального штаба генералу Альфреду фон Шлиффену разработать план нападения на Францию.

Готовый план, надо сказать ― гениальный, предусматривал разгром французов за 39 суток ― «План закрывающейся двери»  (составлен в 1905 году)!

Суть замысла Шлиффена — большой обходной маневр, т. н. «заход правым флангом» — концентрическое полуокружение французской армии через Бельгию и Пикарди́ю с захватом по пути Парижа. Кульминация — полный разгром прижатых к германской границе французских войск, ошеломлённых тем, что вся огромная германская армия оказалась у них в тылу. Для реализации этого сверхдерзкого плана Шлиффен готов был пожертвовать обороной самой Германии, пойдя на полную отдачу русским Восточной Пруссии и пассивную оборону минимальными силами Лотарингии. Известны слова Шлиффена, сказанные им на смертном одре: «Укреплять только правый фланг».

(Окончание следует)

Евгений Анташкевич, вице-президент Фонда «Правопорядок – Щит» - для Агентства СЗК