POSTMORTEM…

Ну, вот было предчувствие – придется вновь возвращаться к теме Совета Европы. Предчувствие не обмануло. Ибо складывается ощущение, что группа неких «энтузиастов» в российском МИД собралась зачем-то «сдуть пыль» с этой структуры, чтобы вновь, возможно, затеять политическую «движуху» вокруг темы «европейской безопасности». Причем в противоток внешнеполитическим установкам руководства страны и собственного ведомственного начальства. Не может такого быть? Судите сами.

Посол России в Париже распространил недавно во Франции официальный документ – дипломатическую ноту – весьма любопытного содержания. Посол извещает иностранных дипломатов немало-немного о том, что российское посольство будет отныне выполнять функции контактного пункта «по всем вопросам, касающимся отношений Российской Федерации и Совета Европы».

Непрофессионализм составителей документа и одновременно его политическая двусмысленность очевидны. В официальной бумаге речь идет о том, что Российская Федерация и Совет Европы продолжают, дескать, иметь «отношения», причем «по всем вопросам». Кто пояснит, как это возможно после того, как Россию со скандалом исключили из организации? Нелепым поэтому выглядит и самый факт одностороннего учреждения «контактного пункта» для Совета Европы в лице российского дипломатического представительства! Особенно сейчас, когда руководство страны проводит решительный водораздел с прежними механизмами т.н. «европейской безопасности» и участием России в них. И министр Сергей Лавров неоднократно за последнее время заявлял про то же самое.  Поэтому вопрос возникает один – эта двусмысленность, она кому-то адресована, типа сигнала из серии «свой-чужой»? Или же это – обычное чиновничье недомыслие, не желающее считаться с особенностями нынешних внешнеполитических ориентиров России?

И ведь показательное в этом плане развитие ситуации с «контактным пунктом»! Не успел Посол обрадовать известием о его создании, как тот же Совет Европы мгновенно показал, как вся эта новая бюрократическая штука будет работать – «по всем вопросам». Буквально несколько дней спустя Генсекретарь СЕ направляет главе российского МИДа мало уважительное письмо с требованием к властям РФ выполнить все политически резонансные постановления Европейского суда, которые были вынесены против Российской Федерации в период ее членства в Совете Европы.

Так что, можно «поздравить» мидовских «энтузиастов» – контактпункт, можно сказать, заработал! И пойдет теперь по новому каналу «доверительное общение», причем в нашу сторону - в виде нажима, давления и сливных реляций. С почином! Вот «не имела баба хлопот…» Кому и зачем понадобилось рекомендовать акцептовать такого рода контактпункт, который односторонне создает де-юре привязку Российской Федерации к евроатлантической структуре, ведущей против страны борьбу на тотальное поражение? Кому и зачем понадобилось создавать этот новый канал головной боли? Наивные рассуждения про то, что тем самым, мол, можно будет на что-то/кого-то там влиять или что-то/где-то там продвигать или предотвратить, ничего, кроме кипящего раздражения вызвать уже не могут. Ну ведь ясно же, что в нынешней обстановке военно-силового противоборства в Европе, когда классические дипломатические каналы попросту парализованы, инициативы всяких там официальных «контактпунктов» подают лишь политически вредный сигнал, не более того.

Именно поэтому и приходится тратить время на осмысление всех этих фокусов с «контактными пунктами» для третьестепенной евроатлантической структуры. Которые, в конечном счете, ничем иным, кроме как очередным проявлением наивно-романтического проевропейского приспособленчества, глубоко укоренившегося у части нашей дипломатической «команды», не являются. Но именно отсюда рождается та гипертрофированная любовь к теме «европейской безопасности» и схемам геополитической интеграции России с зарубежной Европой, коих так много было в последние десятилетия, и которые обернулись полным провалом. В момент, когда все эти конструкции должны были бы, как казалось, поддержать эту самую «европейскую безопасность», они взяли и рухнули в одночасье, оказавшихся в итоге пустыми «картонными дурилками» для России. А ведь как натужно и с какой помпой продвигались эти общеевропейские иллюзорные «прожекты», сколько усилий на них затрачено. Как будто на дворе - век 18 или 19, и судьбы человечества по-прежнему зависят от того, что там скажет «концерт» европейских держав! Как будто не было момента «карибского кризиса» 1961 года, показавшего, что Россия, как глобальная ядерная держава, отныне и впредь есть военный фактор безопасности не европейской региональной, но глобальной, наряду и совместно с США. А раз так, то и региональная «европейская безопасность» важна для России, как и для США, лишь постольку, поскольку влияет на состояние их глобального военно-стратегического паритета.

Стратегического паритета, в отношении которого зарубежная Европа, уже сделавшая своей геополитический выбор в пользу Вашингтона, скорее выступает как настороженный партнер, порой как партнер ревнивый и завистливый. Который прекрасно понимает, что, в отличие от России, он утратил рычаг, способный решающим образом определять глобальную стабильность. И очень хотел бы, чтобы и Россия «регионализировалась» и растворилась бы в иллюзорных проектах общеевропейского дома - сожительства, в прокрустовом ложе «европейской безопасности» и регионального мелкотемья.

России дорого обходится увлечение такого рода паневропейскими проектами, вынуждающими по сути дела бесполезно тратить ресурсы и время. Во многом из-за этого российская дипломатия «недоработала» на направлениях своих главных интересов, касающихся глобальных аспектов безопасности и стабильности – укрепления стратегического взаимодействия с США, упрочения системы Совбеза ООН, стратегического продвижения в регионы Азии, Африки и Латинской Америки. Избыточные любования и подобострастие к «общеевропейскому процессу» привели в свое время к тому, что ЦКовские и МИДовские мудрецы-номенклатурщики «закрыли глаза» на те аспекты Заключительного акта Хельсинки, которые допускали деформацию системы послевоенных границ, военно-политических альянсов и политических режимов в Европе. Что и случилось. И сегодняшние «правопреемники» СБСЕ в Вене до сих пор используют лубочные картинки уже умершего «общеевропейского процесса», жонглируя призраками знаменитых «корзин», которые давным-давно, аж с 90-х гг. прошлого века – пусты и потеряли реальное значение для Российской Федерации. Кому нужен этот постхельсинкский postmortem и есть ли какая-либо надежда на его переформатирование?

Образчики неадекватной привязанности российской внешней политики к иллюзиям паневропеизма во множестве дала и площадка Совета Европы. Геополитические интересы этой организации и России невозвратно разошлись еще несколько лет тому назад, когда Совет Европы встал в одну политическую «шеренгу» с НАТО и Евросоюзом. Казалось бы – надо достойно расходиться, в надежде на новый виток истории где-нибудь в будущем. Но нет, российский постпред раздувает мифотворческую информационную кампанию за сохранение тупикового членства в организации. За что приходится платить - российская сторона в итоге «сливает воду» на заседании Комитета министров СЕ в Хельсинки (опять Хельсинки!) в 2019 году, в том числе по вопросу о «международно признанных» границах, который используется российскими оппонентами для международно-правового непризнания факта восстановления российского суверенитета над Крымом. В итоге пагубное участие в СЕ затягивается, вплоть до неизбежного скандального разрыва. 

Остается спросить мнения замминистра Александра Грушко, курирующего «общеевропейское» направление, о том, какие комментарии могли быть сделаны в некоторых столицах стран «мирового большинства», когда их представители во Франции дисциплинированно доложили о ноте российского посольства, а также о факте официализации «контактного пункта по всем вопросам» для Совета Европы. Что подумали о заверениях России в готовности выстраивать новую стратегию в отношении регионов Азии, Африки и Латинской Америки – в противовес прежней прозападной? Регионов, где, напомним, образ Совета Европы и его ценностей вызывает эффект «красной тряпки» для немалого числа местных элит. И не осложнят ли российские маневры с «контактными пунктами» становление этой новой стратегии в «мировом большинстве»?

И напоследок. Вышеизложенное явно говорит в пользу того, что сфера национальной внешней политики, особенно на ее переломных моментах, как нынешний, должна оставаться предметом пристального общественного внимания. Чтобы, в частности, ясно понимать, где общенациональные интересы могут быть подменены иными.

Агентство СЗК