Русское в Китае: присутствие, слово, дело (Часть 1)

Присутствие

Русское присутствие в Китае сегодня невелико: дипломатические представительства, несколько строек (АЭС, мост через Амур), немногочисленный частный (подчеркиваю – частный) средний и мелкий бизнес, преподаватели, аспиранты и студенты, землячества (клубы) в крупных городах. Как сказал Председатель Всемирного координационного Совета русских соотечественников, проживающих за рубежом и, одновременно, русского клуба в Шанхае Михаил Дроздов, отвечая на вопрос о количестве «русских» (обобщенно) в Китае, об этом знает только китайская полиция. 

Это же подтвердил руководитель исторической секции русского Клуба в Харбине Сергей Ерёмин. 

На поверхности русского присутствия находятся объединения проживающих в Китае наших сограждан и выходцев из России, по сути, землячества, которые они сами называют клубами: в Шанхае, Харбине, может быть, в других городах. Речь идёт о нескольких десятках или сотнях наших соотечественников. В клубах проводятся совместные мероприятия: реплики национальных праздников, чаще всего религиозных, встречи с приезжающими с родины известными земляками - писателями, музыкантами и т.д. Как правило, на таких мероприятиях присутствуют десятки людей, по большей части тех, кто живёт в Китае давно и намерен жить долго, например, имеющие постоянную работу или проживающие в совместных браках. Это наши соотечественники, не утерявшие связи с родиной, наши граждане, они создали атмосферу русского языка и культуры, относятся ко всему русскому и своему национальному трепетно, навещают родственников на родине. 

В землячествах-клубах велик интерес к истории, особенно, истории русских, проживавших в Китае после революций начала XX века и Гражданской войны. Это вызвано тем, что нынешние русские ассоциируют себя с теми русскими, которых на территорию Китая выгнала Гражданская война. Между ними нет ничего общего, кроме национальной принадлежности, эти два явления невозможно сравнивать: если в 20-х годах XX века было беженство, то сейчас это т.н. фрилансерство, т.е. добровольный и свободный выбор, в данном случае, места жительства. Поэтому нынешнюю русскую эмиграцию невозможно называть диаспорой, т.е. «рассеянием», но «землячеством», когда люди за границей тянутся друг к другу за понятным языком, понятными привычками, традициями, общностью в целом, общностью по земле, а земля наша большая, одна шестая - до похудения - часть суши, и даже если одна восьмая, то для этих людей не важно, они переехали из Магадана, Благовещенска, Владивостока, а может из Твери. А их тяга к «тем» русским, в реальности является сентиментальностью, духовной тягой к «предкам», желанием подать себя внешнему миру такими же сильными, красивыми, несгибаемыми и верными русскому духу, хотя у предшественников всякое бывало, но это маскируется. 

По статусу наши русские, это граждане России, которых китайские власти пускают на 90 суток, после чего им необходимо выехать из КНР и снова получить въездную визу. В Китае есть понятие «малые народы» — малочисленные, «шаошу миньцзу» (прямой перевод), но к этой категории члены клубов-землячеств не относятся, кроме, наверное, русских жен китайских мужей, но таких единицы и то, если они гражданки КНР. Дети от совместных браков, скорее всего, записаны, как ханьцы, т.е. этнические китайцы. Властям подробности ни к чему. 

На территории Китая присутствуют командированные, однако они не прибавляют ничего русского за рубежом, командировки заканчиваются, а построенные объекты и подписанные контракты, становятся китайскими, в них отсутствует что-то специфически русское. 

Нынешнее присутствие кардинально отличается и от того, которое советская власть выдавливала за границу в лице антисоветчиков: Лимонова, Солженицына, Довлатова и т.д. У последних в странах Запада и США складывались трагические жизненные обстоятельства: использование против своей родины, разрушение семей, резкое падение социального и профессионального статуса, за редким исключением (несколько поэтов, художников и танцоров) они становились изгоями, их трагически тянуло на Родину, присутствовал фактор ностальгии со всеми вытекающими неприятными последствиями. 

Для Китая беженство не характерно. 

Нынешние русские в Китае ностальгией не страдают, их при нашей Конституции никогда не лишат гражданства, а если на границе встретят неприветливо, то по их винам до отъезда: если взял чужое, или не отдал чужое, но, в Китае, скорее всего, таких нет! Если только в Великобритании, в Израиле или Америке. Китай в это число не входит - русские уже в Китае преступившие закон, сидят в китайских тюрьмах.

Все русские в КНР из категории «клуб-землячество» заняты и кормят себя сами, те, кто не может найти работу, или меняются их жизненные обстоятельства, переезжают ещё куда-то либо возвращаются домой. 

Слово 

От живущих в Поднебесной и возвращающихся туда каждые 90 суток можно услышать только одно: «Мне тут нравится!» И бесполезно спрашивать, почему - люди свободно живут на две страны. 

В этом есть определенная прелесть, их дети постигают два языка и две культуры, это расширяет горизонты: большая Родина отчетливо видна на расстоянии и дети из землячеств вырастают патриотами, я с этим сталкивался со староверами, со времён Екатерины, живущих в Польше. 

И никогда не будут воевать ни с одной из своих родин. 

Можно позавидовать народу, у которого был такой мудрый лидер, как Дэн Сяопин. Он разрешил эмигрировать китайцам в любом направлении. Когда его товарищи по партии пытались его приструнить, мол, это предательство, он посмотрел на них жалостливым взглядом и сказал: «Дураки вы все! Каждый китаец за границей, есть маленький Китай! Понимать надо!» 

И этим снизил демографическую напряженность в стране. 

В России демографическая напряженность отсутствует, но это не вина тех русских, которые выбрали сопредельное место жительства.

Дело

Русское 

Они строят русский мир. 

В начале XX века «наших» в Китае оказалось значительно больше, одновременно это могло быть до полумиллиона человек, сначала духовная миссия, дипломаты и строители КВЖД, к ним добавились охранявшие КВЖД и их семьи. Своего пика число русских достигло в 1920-1921 годах, когда в Китай с Дальнего Востока ушли белые. Образовались большие колонии в Маньчжурии и Шанхае и маленькие в Даляне, Тяньцзине, Пекине и других городах. Но люди искали лучших условий жизни, многие не смогли преодолеть такой барьер, как китайский язык, китайские бытовые условия и постепенно число русских стабилизировалось на уровне нескольких десятков тысяч. Однако это было не пассивное присутствие и ярким примером тут выступают Харбин и Шанхай. 

Русские в Харбине стали в культурном отношении титульной нацией, они активно строили жилые, гражданские и культовые объекты, создавали библиотеки, вузы, промышленность, логистику и многое другое, даже армию, и созданное ими служило китайцам долгое время, а кое-что и сегодня. По всей КВЖД можно увидеть и сразу распознать русскую архитектуру, особенно храмы. 

Китайское

Для китайцев всё это, кроме жилья и промышленных объектов, чужое. За прошедшие несколько десятков лет в стране случились такие события, которые волнами переселенцев прокатили по населенной нашими соотечественниками территории, особенно в годы «культурной революции», и смели и наших и тех китайцев, которые жили в тесном соседстве с русскими людьми. У переселенцев были свои проблемы - бывшие студенты-хунвэйбины и рабочие-цзаофани, согнанные Председателем Мао с их родных мест из больших городов, да и другие переселенцы, число которых автоматически вырастает в «годы перемен», строили свою жизнь на старых фундаментах и память о русских стерлась, или почти стёрлась. 

Сейчас на русских церквях нет крестов, закрыты двери, а если открыты, то для других надобностей. Русское архитектурное искусство конца XIX — начала XX века оказалось китайцами не понято, не прочувствовано. Насущные вопросы прибывающего населения были важнее, а архитектурные формы - нет, и русский модерн пошёл на слом. В середине 70-х годов власти, например в Харбине, попытались зафиксировать построенное нашими архитекторами, но в связи с уже полным отсутствием в городе русских сделали это по-своему, поэтому сохранилось несколько десятков зданий, застроенных и закрытых поздними поделками и альбомы с фотографиями. 

Ещё, как ни странно, остались неизменными названия улиц, просто переведенных на китайский язык — Почтовая, Торговая, Разъезжая (ныне Транспортная), Садовая, Гоголя… Сохранила свою суть в качестве центральной Китайская, ныне ставшая пешеходным харбинским Арбатом (легко транскрибировать — А-эр-ба-тэ). Но появилось другое — китайская стилизация под русский харбинский стиль: фальшивые купола, фальшивые башенки, балконы и балкончики и мегаразмеры. В 60-х китайцы сломали железнодорожный вокзал, который был символом Харбина, на его месте построили коробку, сейчас там стоит новодел, похожий на старый вокзал в стиле модерн, но в несколько раз больше оригинала, просто громадина с теми же формами и пропорциями и двумя абсолютно одинаковыми фасадами, парадным и задним, так и хочется назвать, лицом. 

Очень странно смотрится. 

Также странно, как поминальный храм (некрополь) на территории русского кладбища - сейчас там парк развлечений. 

Много странного в китайском отношении к русскому. 

С одной стороны, объятия первых лиц, декларация того, что мы стоим друг к другу спина к спине и друг друга не боимся и одновременно историческая отсылка, мол, в начале XX века «два империалистических хищника делили нашу территорию», имеется в виду русско-японская война и русское и японское военное присутствие в Маньчжурии. Тут глубоко зарыты странности - Маньчжурия не была коренной китайской территорией, она являлась личным имением маньчжурской династии Цин, завоевавшей и после этого в течение двухсот шестидесяти лет правившей Поднебесной. Китай заканчивался пограничным городом на берегу моря под названием Шанхайгуань (не путать с Шанхаем, это разные города), от которой на восток в глубь континента уходила отделяющая Поднебесную от варваров Великая китайская стена. 

Ситуация начала меняться, когда Китай жестоко колонизировал Запад, а с востока потянулись пороховые дымы с японских островов. Тогда китайцы (ханьцы) вспомнили о русских, и началось строительство КВЖД на основании добровольного, двухстороннего и равноправного договора, в котором было сказано о том, что «желая укрепить счастливо установленный на Дальнем Востоке мир и охранить Азиатский материк от нового чужеземного вторжения, [две стороны] решили заключить между собой оборонительный союз». 

Этот договор не требует комментирования, каждое слово свидетельствует об обоюдной глубочайшей заинтересованности. Этот договор имел только одну направленность «против», он был направлен против Японии. Не против Америки или Англии, а только против Японии, что свидетельствует о невмешательстве России в дела Китая - Япония была врагом обоих государств. Договор подписали 6 июня 1896 года на 15 лет, и надо же было такому случиться, что ровно через 15 лет, а именно, 10 октября 1911 года Синьхайская революция смела цинскую маньчжурскую династию, Маньчжурия автоматически потеряла свой особый национальный статус и превратилась в территорию Китайской Республики. А дальше дело заключалось в формулировках: китайская пропаганда прежнего идеологического периода объявила, что за «китайскую» территорию «дрались два капиталистических дракона», а это не соответствует духу и букве российско-китайского договора от 06.06.1896 года. А когда договор закончился, даже если он и был автоматически продлён в соответствии с п.6 за 6 месяцев до окончания его действия, то того государства, с которым Россия его подписала, больше не существовало, а через 6 лет не стало и той России.

Евгений Анташкевич, независимый политический аналитик, вице-президент Фонда «Правопорядок-Щит» - для Агентства СЗК