Центральная Азия становится полем битвы четырех глобальных проектов

Конец эпохи Ислама Каримова в Узбекистане заставил экспертное сообщество вновь заговорить о вероятной дестабилизации в Центральной Азии. Неясными остаются перспективы даже такого благополучной страны, как Казахстан. Постсоветская политическая система оказывается чрезвычайно хрупкой перед историческими вызовами, которые не исчерпываются только внутренней борьбой элит или происками политической оппозиций, но и столкновением с центрами силы, реализующими свои проекты переформатирования мира. 

Центральная Азия становится полем столкновения четырех антагонистичных глобальных проектов, каждый из которых имеет свою привлекательность для элит и несет серьезные исторические риски: 

• западной глобализации,
• мягкой китаизации,
• радикальной исламизации,
• интеграции на базе Евразийского экономического союза. 

Глобализация превращает Центральную Азию в территорию третьего мира в его колониальной версии. Этот вариант вполне привлекателен и выгоден для прозападных элит, что демонстрирует практика многих стран мира, например в Африке или Латинской Америке, оказавшихся в орбите влияния Запада. 

Китаизация переформатирует страны Центральной Азии в экономическую и культурную периферию Китая в рамках его новой роли в глобальном управлении миром, которые в частности были сформулированы в планах XIII пятилетки. Тем более, что по уровню развития, индустриализации и культурного развития Китай превосходит стремительно деградирующее постсоветское пространство. 

Исламизация грозит превратить регион в зону бесконечной гражданской войны и террора по Ливийскому и Сирийскому сценарию. Но в условиях социальной и культурной архаизации и деиндустриализации радикальный исламизм становится все более популярным в массах, так как именно современные радикальные и псевдорелигиозные идеологии, пусть и в самой извращенной форме, претендуют на решение проблемы социального неравенства и бедности. 

Проект евразийской интеграции в формате Евразийского экономического союза (ЕАЭС), договор о котором был подписан Россией, Белоруссией и Казахстаном и который официально начал функционировать в 2015 году, является хоть и запоздалой, но наиболее позитивной как в экономическом, так и цивилизационном отношении альтернативой для Центральной Азии. Сильной стороной ЕАЭС является его прагматизм и взаимовыгодность экономической интеграции, которую не может гарантировать ни китайский, ни тем более западный проект. 

Слабость Евразийского проекта, позиционирующегося исключительно как экономическое образование, при столкновении с другими проектами заключается в идеологической неопределенности и неартикулированности его ценностной базы, которая может быть достаточно привлекательной. Серьезная уязвимость интеграционного проекта заключается в том, что, например, в России политический истеблишмент не замечает и прямо отрицает проблему социальной несправедливости, игнорируя социальные причины разрастания конкуренции всех четырех глобальных проектов. А это неизбежно ставит фундаментальный вопрос об идеологическом и ценностном содержании проекта евразийской интеграции. Без этого содержания евразийский проект как цивилизационная и историческая альтернатива развития Центральной Азии может оказаться на задворках истории. 

Павел Родькин, кандидат искусствоведения, доцент Высшей школы экономики, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» - для Агентства ФинЭк