Правительство и дивиденды: после нас хоть потоп

Месяц назад Дмитрий Медведев подписал распоряжение, по которому ряд компаний с государственным участием обязаны направлять не менее 50% прибыли на дивиденды. В список попали «Газпром», «Алроса», «Башнефть», «Зарубежнефть», «Русгидро», «Совкомфлот», «Транснефть» и «Роснефтегаз». Задумываться о прибыли государственных компаний как об источнике доходов бюджета правительство стало с наступлением ещё первого кризиса.

В 2008 году госкомпаниям было рекомендовано перечислять в бюджет 25% прибыли. В 2013 году это требование сделали обязательным. Одновременно увеличились и сборы с Центробанка. Доля его прибыли, перечисляемой в бюджет, была увеличена с 50% до 75%. В 2013–2015 годах ЦБ отправлял в федеральный бюджет три четверти своей прибыли. А в 2016 году этот норматив составит уже 90%.

СУТЬ КОНФЛИКТА

Правительство планирует получить в бюджет за счёт дополнительных дивидендов госкомпаний от 80 до 100 млрд рублей. Критики этого решения указывали на опасность падения инвестиций и, как следствие — будущих доходов госкомпаний, а также опасались роста тарифов естественных монополий и увеличения инфляции. Минэкономразвития и Минэнерго схлестнулись по поводу дивидендов «Роснефти». «Роснефть» не входит в выше приведённый список. Но в него входит «Роснефтегаз» — компания, управляющая государственными активами в области нефтяной и газовой промышленности. «Роснефтегаз» владеет 69,50% акций «Роснефти», поэтому требование по дивидендам коснулось и её.

Минэнерго полагало, что «Роснефти» нельзя повышать дивидендные выплаты до 50% от чистой прибыли, поскольку данный шаг приведет к сокращению инвестпрограммы на 10% и снижению добычи сразу на 2–3%. В итоге «Роснефтегаз» и «Роснефть» всё же получили поблажки. «Роснефтегаз» планирует заплатить за 2015 год дивидендов в размере 25% от чистой прибыли, а совет директоров «Роснефти» рекомендовал акционерам выплатить 35% чистой прибыли. Кто же прав — правительство, которое пытается заткнуть дыру в федеральном бюджете или компании, которые не хотят отдавать деньги из своих прибылей?

КАК СВЯЗАНЫ ПРИБЫЛЬ И ИНВЕСТИЦИИ

Разница между расходами и доходами фирмы составляет её прибыль. После получения прибыли фирма уплачивает налоги и у неё на руках остаётся чистая прибыль. Эту чистую прибыль она может использовать двумя способами: выплатить акционерам в виде дивидендов, либо направить на собственные нужды. Последнее может подразумевать финансирование капитальных вложений, увеличение оборотных средств, обеспечение научно-исследовательской деятельности, внедрение новых технологий, пополнение собственного резервного или социального фонда. Эти категории использования прибыли могут распределяться в разных пропорциях.

Однако отметим, что одним из направлений внутреннего распределения прибыли являются именно инвестиции. Прибыль — не единственный источник для инвестиций. Могут привлекаться и заёмные средства. Но в условиях, когда стоимость кредита исчисляется двузначными величинами, а доступ к зарубежным кредитным рынкам закрыт, практически единственным выходом для предприятий становится реинвестирование прибыли. Таким образом, увеличение дивидендных выплат уменьшает возможности для инвестиций.

ПРАВЫ ЛИ КОМПАНИИ?

Глядя на финансовую отчётность фирм, можно подумать, что прибыль и инвестиции не связаны между собой. Но это неверно. В текущем отчётном периоде они действительно разведены по разным документам. Инвестиции помещены в балансовые данные, а прибыль отражена в отчёте о прибылях и убытках. Но это лишь в текущем отчётном периоде! А на следующий год деньги, которые ранее были получены в виде прибыли, используются в том числе для инвестиций. Инвестиции происходят из денег на балансе фирмы, а там они образуются за счёт накопленной прибыли. Таким образом, если изымать у фирмы чистую прибыль за счёт обязательных выплат дивидендов, то её инвестиционные возможности сократятся. Поэтому беспокойство госкомпаний оправдано.

ПРАВО ЛИ ПРАВИТЕЛЬСТВО?

А как можно оценить действия правительства? Его, на первый взгляд, тоже можно понять. Денег в бюджете не хватает. Их приходится искать, где только можно. А у госкомпаний не всегда прозрачная структура расходов. Часто высокие бонусы для высшего менеджмента. То и дело попахивает коррупцией. Не факт, что те средства, которые они распределяют из чистой прибыли на внутреннее использование, тратятся честно и обоснованно. Повышением обязательного норматива по дивидендам правительство вроде бы гарантирует, что средства будут зачислены в бюджет, а не украдены. Только вот насколько взвешенным является такой подход?

В разных компаниях сложилась разная система управления и разная структура расходов. Где-то коррупционная составляющая выше и средства вместо инвестирования расползаются по карманам менеджеров, а где-то, наоборот, значительная часть прибыли реально инвестируется, а не выводится в офшоры под предлогом капиталовложений. Так зачем же зачёсывать всех под одну гребёнку? Гораздо правильнее было бы ввести систему оценки и контроля финансовой деятельности госкомпаний, которая позволяла бы выявлять и предотвращать нарушения. Тем более и сам премьер, сообщая о своём решении поднять норматив по дивидендам, отметил необходимость введения технологического и целевого аудита, чтобы государство могло «знать, на что госкомпании тратят деньги, — на развитие или на корпоративы и другие развлечения, из чего складывается зарплата топ-менеджеров, связана ли она с результатами деятельности компаний».

Но всё-таки правительство не стало ограничиваться разработкой специальной системы аудита, а пошло дальше, увеличив финансовую нагрузку на госкомпании. Одним словом, решение правительства выглядит резким и не до конца продуманным.

И СНОВА НЕФТЯНКА

Между тем, среди указанных госкомпаний присутствует ряд нефтедобывающих предприятий, которых и так уже нагрузили дополнительным налоговым бременем. В соответствии с налоговым манёвром увеличение налога на добычу полезных ископаемых должно было компенсироваться снижением экспортных пошлин. Но экспортная пошлина на нефть была заморожена, несмотря на повышение НДПИ. Пока что заморозка действует только на 2016 год. Но учитывая многолетнюю эпопею с изъятием пенсионных накоплений, якобы только на год и якобы в последний раз, заморозка таможенной полшины тоже может затянуться надолго. Министр финансов Антон Силуанов намекает на то, что девальвация должна была обеспечить нефтянке дополнительные рублёвые поступления, и их не грех было бы направить в бюджет. Однако не стоит забывать о том, что цены на нефть тоже упали и в долларовом выражении выручка компаний снизилась.

Попытки залезть в карман нефтяным компаниям были бы правильными, если бы эти компании присваивали себе непомерно высокую долю прибыли. Но это не так. Себестоимость добычи нефти в России действительно значительно ниже, чем у западных компаний, которые работают с труднодобываемыми видами нефти (сланцевая, шельфовая и т.д.). Если у крупнейших российских компаний в 2014 году на добычу одного барреля нефти в среднем уходило $22, то у крупных американских и британских компаний — $63. Но и налоговая нагрузка на российскую нефтянку больше.

Налогообложение нефтяной отрасли в России является гибким и рассчитывается при помощи сложной формулы. Налоговое бремя на компании зависит от текущей цены нефти и уменьшается по мере её снижения. При падении цены нефти до $15 за баррель и ниже экспортная пошлина и НДПИ обнуляются. В итоге чистая прибыль российских нефтяных компаний оказывается сопоставима с чистой прибылью крупных зарубежных компаний. Это обусловлено тем, что при более низкой себестоимости добычи нефти российские фирмы платят больше налогов в бюджет.

До последнего времени нефтянка спонсировала бюджет практически на пределе своих разумных возможностей. Разумных — в смысле сохранения показателей чистой прибыли, достаточных для расширенного воспроизводства и выплат инвесторам. Дальнейшее снижение чистой прибыли либо заблокировало бы инвестиционный процесс, либо сделало бы сектор инвестиционно непривлекательным. В этом свете цель извлечения новых бюджетных поступлений из ТЭКа выглядит нереализуемой. В случае повышения налогов на первых порах нефтянка действительно будет давать больше денег в казну. Но в долгосрочной перспективе из-за снижения добычи последует обратный эффект.

Невозможно увеличить нефтяные доходы бюджета и за счёт полной национализации нефтедобычи. Ведь выгода бюджета определяется не формой собственности на нефтяные компании, а долей отчислений в бюджет от их прибыли. Нефтяной сектор и так передаёт в бюджет практически максимально возможную долю прибыли. Смена собственника не смогла бы изменить ситуацию. Окажись государство абсолютным собственником нефтяных корпораций, оно всё равно не смогло бы нарастить налоговую нагрузку на отрасль без ущерба для неё. К слову, наиболее крупные нефте- и газодобывающие компании и так являются государственными. И «Роснефть», и «Газпром» более чем наполовину принадлежат государству.

При этом «Роснефть» является далеко не единственной государственной компанией в нефтянке.

ИНЫЕ МОТИВЫ РЕШЕНИЯ

У повышения норматива дивидендов прослеживается и другая вероятная цель. Государство является не единственным акционером во многих перечисленных компаниях. В «Газпроме», например, ему принадлежит только 50,2% акций. В «Алросе» — 77%. В «Русгидро» — 67%. Часть акций «Транснефти» тоже находится в свободном обращении и принадлежит неизвестным лицам. Таким образом, увеличение нормы по обязательным дивидендам повышает стабильный доход частных собственников акций этих компаний. Рост дивидендов на руку и новым собственникам, которые могут появиться в процессе приватизации. Насколько велик след потенциальных лоббистов из числа влиятельных собственников в данном правительственном решении и есть ли он вообще — остаётся только гадать.

ВЫВОД

Мотивы правительства в поднятии дивидендов госкомпаний понятны — бюджету не хватает ресурсов, и органы власти ищут любые возможности пополнить казну. Однако долгосрочные последствия такого решения несут в себе опасность по причине изъятия средств из инвестиционного процесса. А проедая инвестиции сегодня, мы рискуем оказаться у разбитого корыта завтра. Вспоминается фраза фаворитки Людовика XV маркизы де Помпадур: «После нас хоть потоп». К слову, Людовик XV оставил своему внуку страну, находящуюся на грани банкротства. Уберечь Францию от революции наследник короля-расточителя не сумел.