Горит национальное достояние размером с Бельгию. Что делать?

Практически в середине страны горит костер размером с Бельгию. И не просто горит, а ежедневно захватывает новые куски тайги размером то с Люксембург, то с Лихтенштейн. Выгорает древесина, страдает животный мир, дымовой шлейф дотягивает до арктических льдов, ускоряя их таяние, лишенные леса почвы не удерживают влагу, а пролившиеся дожди на голых территориях беспрепятственно сбегают ручьями в реки, внося свой вклад в паводки. Короче, что-то вроде экологической катастрофы.

Да и не «вроде». А самая настоящая катастрофа, раз в четырех субъектах федерации объявлен режим чрезвычайной ситуации, в 44 – «особо противопожарный», а в 83 – просто «пожароопасный». Взволновалась общественность, не покладая рук и не смыкая глаз трудятся бойцы МЧС. Спокойствие сохраняет только местная власть. Их хладнокровию и мужеству можно только позавидовать. Особо отличился  Губернатор Красноярского края Александр Ус. Он не только не поддался панике, но и приложил ораторские усилия для того, чтобы успокоить излишне эмоциональное население. Он сообщил, что причин для беспокойства нет никаких, что леса горели и сто и пятьсот лет тому назад, и ничего - выжили, что огонь лесу даже очень полезен, а пытаться тушить  пламя хлопотно и даже вредно.

Похвально, конечно, что сам губернатор обратился к народу, но вот над текстиком речи поработать следовало бы потщательнее. Действительно, леса самопроизвольно возгорались и в прежние времена (от сухих гроз, например), и, действительно, ученые установили, что периодические пожары лесу необходимы. Но дело в том, что нынешние пожары участились и стали значительно более продолжительными и широкозахватными. А от этого пользы уже никакой. Это уже бедствие, и оснований для созерцательно-философского настроения нет никаких. Есть только вопросы.

Что мешало начать бороться огнем, когда его распространение не превышало территорию какого-нибудь Сан-Марино? Пожар ведь начинается со сравнительно небольшого участка. Губернатор утверждает, что нерентабельно гонять самолет три часа в один конец, поэтому сначала надо понаблюдать за очагом возгорания (а то не знают, чем дело кончится!), а потом уже принимать решение. Но это как посмотреть – «целых» три часа или «всего» три часа, чтобы потушить очаг, а не бороться с пламенем на огромной территории. И как это сообразуется с недавним предупреждением Премьера о том, чтобы пламя не прорвалось к жилым домам? Значит, все-таки не «три часа лёта». Там, куда «три часа лететь» домов никаких нет. И к чему такая, с позволения сказать, экономия? Сейчас придется тратить в десятки, если не сотни раз больше, да еще с учетом ущерба лесному комплексу.

Созерцательность губернатора, бесспорно, не украшает, но и сам он своими региональными силами с такой стихией справиться не в состоянии. Проблема вышла на федеральный уровень. И решать ее надо «по-федеральному».

Что если создать действительно мощную мобильную группировку, оснащенную техникой, с обученными бойцами, которая в состоянии быстро реагировать на очаги возгорания и эффективно их подавлять на ранних стадиях? Что если придать этой затее статус национального проекта? Ведь речь идет о национальном достоянии страны? И, естественно, профинансировать, как следует. А деньги взять из Фонда национального благосостояния – он ведь предназначен для кризисных ситуаций. И кто сказал, что кризис непременно должен быть «финансовым» и прийти из-за рубежа? Такие противопожарные подразделения «быстрого реагирования» должны действовать на постоянной основе. Как войсковые подразделения – они ведь тоже не каждый день стреляют, а формируются на случай боевых действий. Огнеборцы-то будут задействованы более плотно – пожары случаются ежегодно, и леса теперь горят с апреля по ноябрь. Так что без дела им сидеть не придется.

Расходы на все это немалые, но в долгосрочном плане с лихвой окупаются. И о каких расходах можно говорить, когда речь идет о национальном достоянии размером с сотни Бельгий?

Михаил Беляев, ведущий аналитик Агентства СЗК