Пять лет без пармезана – и всё ещё живы

Указ об ограничении ввоза продовольственных продуктов из стран, которые присоединились к односторонним санкциям США в отношении нашей страны, усомнившимся в законности воссоединения России и Крыма, был подписан в августе 2014 года. Прекратились поступления из-за рубежа мясных продуктов, молочных изделий, ряда позиций по овощам и фруктам.

Запад несет многомиллиардные убытки, но пока терпит. Но это, как говорится, их проблемы. Не мы затеяли, не нам и беспокоиться. Намного интереснее и полезнее попробовать хотя бы в контурном варианте понять, что дало эмбарго нам? Чего больше - плюсов или минусов?

В экономике, как бы ни хотелось, однозначных ответов не бывает. Но данный случай, пожалуй , исключение. Защитные барьеры фактически создали для аграрного производства тепличные условия – никакой внешней конкуренции и масштабные вливания государственных денег в рамках программ импортозамещения. В результате удалось сделать то, чего не могли добиться за многие годы, еще со времен съездов и пленумов. Страна фактически вышла на уровни самообеспеченности продовольственными товарами – по зерну на 99 % (и даже экспортирует излишки), по мясу на 93 %, сахару на 95 %. По остальным товарам цифры менее впечатляющие, но и их производство тоже пошло в рост. И это, наверное, самый главный и жирный плюс.

Однако, не обошлось и без минусов. И, к сожалению, именно они на виду и на слуху. Если всеобщие сетования относительно отсутствия пармезана серьезными считать нельзя (есть подозрении, что о наличии такого сорта сыра большинство узнало только в связи с эмбарго), то другие требуют реакции и пояснений.

При опросах потребитель жалуется на рост цен. Статистика подтверждает неприятные субъективные ощущения –масло подорожало на 79 %, рыба на 68 %, капуста на 62 %. Серьезный рост цен. Но ведь и инфляция в эти годы не была нулевой. Общий индекс роста потребительских цен находился на уровне 4-5 %. То есть удорожании названных позиций не такое драматическое, а как минимум должно быть уполовинено. Но обращают внимание именно на него, потому, что это товары повседневного спроса, и без них обойтись крайне трудно, и именно они «откусывают» все большую часть семейного бюджета. Учитывая, что за эти годы трудно было с работой, а реальные доходы практически не росли, то понятны причины повышенной реакции потребителей. Об этом же говорят и плюсовые ценники на такие демократические товары как мука (25 %), рекомендуемые к потреблению макароны (34 %), подсолнечное масло (34 %). Именно в этот пласт и «ушел» простой потребитель, повысив спрос и ускорение ценам, поскольку на более дорогие продукты средства находить становилось все сложнее.

В пору делать вывод о вреде эмбарго. Но не все так просто. В экономике нет не только однозначных итогов, но и не должно быть половинчатых решений. Дело в том, что вводя эмбарго, и создав благоприятные условия для производства, забыли про сферу сбыта. А там создались столь же «благоприятные» условия ­ никакой конкуренции, а, значит, полная свобода рук в плане ценообразования. Крупные сети мимо таких возможностей не проходят. И не прошли. Мелкие же фермеры не только с ними не конкурируют, а наоборот, используют в качестве «зонтика цен», добавляя свою лепту под предлогом «экологически чистого» и «домашненького» продукта. И тут бы самым уместным было вмешательство антимонопольного ведомства для введения аппетитов торговцев разумные рамки.

А еще отмечают, что сельское хозяйство не развивается без государственной поддержки. В настоящее время на 60 копеек государственных вливаний приходится всего рубль частных инвестиций. Но так обстоят дела не только у аграриев. В промышленности тоже указывают на сложности развития бизнеса в условиях высоких процентных ставок по кредиту, налогов и прочей отчетности.

Значит, виновато все-таки не эмбарго. И пока не научимся при конструировании экономической политики учитывать все факторы, формирующие последствия, придется пожить еще некоторое время без пармезана.

Михаил Беляев, кандидат экономических наук, ведущий аналитик Агентства СЗК