ЦБ: телега впереди лошади

Центральный банк ожидаемо повысил ключевую ставку. Причем не просто повысил, а пообещал продолжить ужесточение кредитно-денежной политики, несмотря на нарастающую критику со стороны экспертного (впрочем, к его мнению практически никогда не прислушивались) и бизнес сообщества, что серьезнее. В оправдание своего, прямо скажем, мало популярного курса, регулятор представил набор аргументов на заседании Государственной Думы.

От прежних сообщений на эту тему он отличался лишь еще большей декларативностью, основанной на полной и безоговорочной правоте в своих решениях и действиях. Все остальное было лишь следствием, вытекающим из этого постулата в ранге аксиомы.

Регулятор заявил, что жесткие решения это «не его прихоть», а «неизбежная реакция на ситуацию в экономике». А ситуацию он обрисовал изрядно намозолившими глаза красками: проинфляционные факторы и инфляционные ожидания, кредитный перегрев и повышенный спрос, на который не в состоянии ответить производство. Но производство не может ответить повышенному спросу (в котором виноваты, по мнению регулятора, работодатели, наконец-то увеличившие зарплаты работникам) потому, что дороговизна кредитов не позволяет им расширить производство. Ни с помощью заемных средств (процент по кредиту уже почти год как лишает такой возможности), ни посредством выпуска акций, поскольку покупателей бумаг с негарантированным доходом (коим является дивиденд) в условиях высокой ставки по депозитам надо еще поискать. Кредитная деятельность, конечно, не обнулилась. Но теплится она лишь благодаря льготным программам.

Здесь уместно уточнить и теоретический аспект-трактовку сберегательной модели, которая тоже упоминалась в положительной тональности. В упрощенном варианте сберегательная модель рассматривается, как ограничение потребления в пользу сбережений, размещаемых в банках. Обывательское представление на этом останавливается. Но в углубленном экспертном варианте «сбережения» равны «инвестициям». Действительно, все доходы в совокупности делятся на потребление и на сбережения. Но сбережения через механизм банковского кредита или фондового рынка до последнего цента тансформируются в инвестиции, то есть вложения в экономику. Сверхвысокая ключевая ставка блокирует этот важнейший механизм роста экономики. Наращиваем же банковских депозитов гордиться неуместно, поскольку деньги лежат мертвым грузом, а банкам надо еще думать, на чем заработать, чтобы платить повышенные проценты по вкладам.

Ограничение доступа к кредитным деньгам и, соответственно, расширения производства регулятор оправдывает «острым» дефицитом кадров. Но ведь поиск рабочих рук дело промышленника, его забота. Нетрудно догадаться, что будь у него средства, он бы рационализировал свое производство, внедрил бы новую технику, что компенсировало бы кадровый голод. В конце концов, на производство пришли бы кадры, томящиеся за скромные зарплаты в сфере услуг. Производство не просто бы двинулось вперед, а на новой технологической основе, повысив производительность труда и эффективность экономики. Но высокая ставка по кредитам ставит труднопреодолимый барьер на этом пути.

Еще менее уместны ссылки на опыт других стран, которые, якобы, прошли тот же путь. Не лишне было бы уточнить про страны и про путь. Но в таком случае пришлось бы усомниться в правоте своего же тезиса. Дело в том, что инфляция (рост цен) вызывается разными причинами. Если причины денежные (избыточная денежная масса), то действительно, опыт некоторых стран пригодился бы и не надо было бы «ничего выдумывать» помимо повышения ключевой ставки. Но у нас-то инфляция не денежная. У нас цены разгоняют продавцы и производители. И это свойство современного рынка всех стран без исключения. И здесь бы тоже пригодился опыт зарубежных стран. Только другой, который они постоянно применяют не в прошлом, а сейчас. Там для укрощения аппетитов продавцов есть полномочные антимонопольные ведомства. У нас ведомство с таким же названием тоже есть. Но названием сходство и ограничивается. Вот этот опыт и надо учитывать – активизировать деятельность антимонопольной службы, а не пытаться сдерживать инфляцию ценой удушения производства.

И, наконец, про «удушение». Оказывается, темпы роста в 2-2,5%, которые на ближайшие три года прогнозируют ЦБ и Минэкономразвития, по мнению регулятора, можно считать развитием только «не таким быстрым». Математиков такой ответ бы вполне удовлетворил. Действительно, не ноль и цифры положительные. Но экономисты считают, что о развитии экономики можно говорить, начиная с темпов в 4 %, а 2 и 2,5% это скорее депрессия. А депрессия при наших задачах по импортозамещению и укреплению экономического суверенитета нас никак устроить не могут.
И так практически по каждому тезису. Все, с чем так бескомпромиссно борется регулятор посредством жесткой денежно-кредитной политики и ее главного инструмента ключевой ставки, на деле является следствием этого курса. Перепутана причинно-следственная связь. Или, как гласит народная поговорка, телега поставлена впереди лошади. Регулятор уверяет, что нынешние жесткие решения «в конце концов окупятся». Только вряд ли с таким способом запряжки мы до этих самых «концов» доберемся.