«Свет» и «тени» инклюзивного образования

В последние годы в профессиональной преподавательской среде, да и среди родителей возрастает интерес к теме инклюзивного образования. Инклюзивное образование – это система, при которой дети с ограниченными возможностями здоровья (разной степени инвалидности) учатся в обычных общеобразовательных школах вместе с другими детьми. В этом очень деликатном вопросе сразу следует расставить ряд акцентов.

Напомню, что в советское время для детей с ОВЗ было учреждено 8 типов специализированных школ. Аналогов такой системе на тот момент не было даже в «цивилизованной» Европе. То есть, в зависимости от проблемы (умственная отсталость, нарушения зрения, слуха или речи и др.) родители могли выбрать школу, где ребенком занимались профессионалы: коррекционные педагоги, дефектологи, клинические психологи. Были разработаны специальные программы обучения с учетом всех трудностей, с которыми сталкивается ребенок с ОВЗ. Каждая из 8 типов школ отвечала за свою проблему, от самых простых до тяжелейших случаев.

Но вот грянул Федеральный закон "Об образовании в Российской Федерации" от 29.12.2012 года, и в результате часть таких школ объединили с обычными, превратив их в элемент образовательных холдингов. Говорить об очевидных ухудшениях в обучении детей с ОФЗ, которые произошли после такой реорганизации, излишне – достаточно сказать, что бюджет урезали вдвойне, а основной состав администрации обычных школ не имеет никакого отношения к коррекционной педагогике.

Сегодня инклюзивное образование в общеобразовательных школах вызывает массу вопросов не только у родителей, но и в профессиональной среде. Как принимают в школы детей с ОВЗ? Есть ли какие-то рамки или ограничения при приеме? Как такие дети учатся по общим для всех программам? В каком виде проходит адаптивный период, и кто его контролирует? И, наконец, главный вопрос – как обычные учителя, да и все остальные сотрудники, которые не имеют даже базового психологического образования, не говоря уже о коррекционных компетенциях, работают с такими детьми?

Агентство «Финэк» обратилось за разъяснениями к клиническому психологу, кандидату психологических наук Игорю Крохину.

- Разговоры, споры и дискуссии о необходимости инклюзии в наших школах ведутся периодически и эмоционально. Но они касаются преимущественно гуманитарной стороны этой системы, значение которой, впрочем, никто и не отвергает. А как эта система работает на практике, и в каком виде, с Вашей точки зрения, инклюзия может существовать в школах?

"Вопрос, безусловно, злободневный. Сама идея инклюзивного образования, совместного обучения детей имеет объективную гуманистическую основу. Но необходимо разделять вопрос социальной адаптации, социального взаимодействия и вопросы обучения и воспитания человека. Должна быть некая золотая середина, то есть идея толерантности и социальной интеграции не должна ущемлять процессы развития и формирования, а также обучения и воспитания.

С моей точки зрения, этой гармонии на сегодняшний день нет, а есть односторонний, почти спекулятивный тезис, который настаивает на том, что такие дети должны быть принимаемыми в обществе, чтобы они не испытывали какого-либо напряжения, дискомфорта. С другой стороны, обычные дети должны учиться принимать людей, не похожих на себя, понимать, что они тоже имеют право на существование. То есть понимать, что, хотя они другие, но все, мы и они, равны.

С этим вряд ли кто-то будет спорить. Но этим нельзя спекулировать, оправдывать все и вся. И в нашем случае, по моему мнению, мы наблюдаем логическое продолжение попытки подрыва системы образования в России. То есть - это планомерное уничтожение нашего социального пространства при помощи технологий перестроечного периода.

Есть и другая версия, которая так же имеет право на существование. Специальное образование в том виде, в каком оно было в СССР, очень затратное, дорогостоящее. Может быть, в нынешней ситуации у России, действительно, нет возможности содержать такого рода заведения. В таком случае вот эта идея переноса инклюзивного образования в обычные школы и фактическая эрозия этого образования может быть связана именно с недостатком средств бюджета. И, тем не менее, можно ли оправдать действия властей от образования? Риторический вопрос.

Тем не менее, мне все же кажется, что ключевая проблема отнюдь не в нехватке средств, а в том, что в нашей системе образования есть влиятельные силы, имеющие определенные установки. Это не конспирологическая паранойя, я, как специалист, прекрасно понимаю и вижу, как эти установки претворяются в жизнь. Очевидно, что те, кто активно лоббирует регресс образования, сегодня очень близки к власти. Недаром на недавней встрече с президентом с докладом выступил ректор Высшей школы экономики, фактический автор ЕГЭ. А вот противника ЕГЭ, ректора МГУ им. М.В. Ломоносова принимают во вторую очередь.

Сегодня три уровня образования подвергаются чудовищным изменениям, и везде есть свой «троянский конь». На этапе начального образования это инклюзия, на ступени среднего - ЕГЭ, на этапе высшего - бакалавриат и магистратура. Все четко – уничтожение происходит системно.

В каком же виде инклюзия имеет право на существование? Например, как система внеклассного, внеурочного образования, дополнительного блока. Главное, это наличие компетентных профессионалов рядом с особыми детьми, создание комфортной для них среды. Необходимо создавать некое пространство для взаимодействия с обычными детьми. Ведь так можно сделать, но почему то не делают. Зато вводят по западной модели нового специалиста – тьютора. Зачем тому, кто, в первую очередь, нуждается в помощи, тот, кто не помогает, а лишь сопровождает? Тьюторство - это не педагогический процесс, это менеджмент в чистом виде.

Так что, с моей точки зрения, сегодня вся идея инклюзивного образования сводится к спекуляциям и игре с рейтингами школ. Нет ни формы, ни структуры, ни задач – а есть сотрясание воздуха общей терминологией и призывами к толерантности".

Что же, остается добавить к вышесказанному то, что эту проблему необходимо актуализировать. Авторитарность либеральной части общества с ее лозунгами о правах и равенстве не оставляют места объективному взгляду на реальные проблемы. И подмена реальности фальшивкой уже привела к трагической ситуации в системе образования.

Мария Полякова, обозреватель по вопросам образования, Агентство ФинЭк