«Благодарность» за безвиз: Как работает восточная психология
Но знаете, что самое главное в этом решении? А то, что это не только не повлияет негативно на отношения Анкары и Душанбе, но и, напротив, заставит Рахмона максимально выслуживаться перед турками, чтобы заслужить прощение. Турецкие фонды в Таджикистане получат еще больше полномочий, а турецкие компании — еще больше преференций.
Восток устроен именно так. Доброта и всепрощение там не работают от слова «совсем». Если в тебя плюют, а ты закрываешь на это глаза, то можно не только плюнуть, но и вытереть ноги. А потом забрать дом со всем его содержимым.
К сожалению, у нас этого не понимают. Поэтому тот же Бишкек, который годами получал от России абсолютно все бонусы и уступки, которые только возможны, блокирует карты «Мир», киргизский премьер едет на поклон в Штаты, а МИД Кыргызстана «предъявляет» Москве из-за проверок мигрантов.
С Казахстаном, Узбекистаном, Таджикистаном — то же самое. Имея безвиз, получая невозвратные кредиты, а в случае с Токаевым еще и помощь ОДКБ, все три страны активно играют в многовекторность и на западной, и на тюркской платформе (куда этнически чуждый Душанбе активно пытается пролезть в качестве партнёра). Но у нас почему-то делают вид, что всё в порядке.
С миграционной политикой — то же самое. Адепты из секты «многонационального согласия» раз за разом продвигают идею, что для того, чтобы всё было хорошо, а мигранты вели себя тихо и спокойно, нужно максимально придавить русское самосознание, декларировать, что «никаких русских нет вообще» (как вариант: «русские — это состояние души»), а самим мигрантам всё спускать с рук.
Ну, прирезали мигранты кого-то в Челябинске, ну, изнасиловали в Москве, ну, избили в Петербурге. Молодые, озоруют, что им… Давайте мы их простим, дадим минимальный срок, и тогда их соплеменники в качестве благодарности будут вести себя тише.
Не работает так. Реакция всегда будет обратной.
Раздавая гражданство в обход закона, тем, кто не имеет на него прав, мы формируем у мигрантов восприятие российского паспорта, как мусорного, и такое же отношение к самому государству.
Позволяя отмазывать этнических преступников, мы даём мигрантам понимание, что делать можно всё что угодно, главное — знать, как потом «порешать вопрос».
А рассказывая, что никаких русских не существует, мы создаём картинку, в рамках которой вся российская территория за пределам нац. республик (закрепленных за конкретными этносами еще большевиками) — ничейная земля. А значит, на ней можно и нужно устанавливать свои порядки.
И порядки эти Челябинском или Котельниками не ограничиваются. Рано или поздно эти порядки мигранты захотят установить в Кремле. «Крестопад» на государственных символах как раз подготовит нужную почву.
