Программы деградации человечества: кому они нужны и зачем?

В моем сообщении будет 3 части. В первой я расскажу, как мы – человечество – оказались в смертельной ловушке. Во второй – буду утверждать, что действия, предпринимаемые в этой трудной ситуации, лишь ухудшают положение и прямо отвечу на вопрос, кому и зачем нужны программы деградации, и что это за программы. В третьей –покажу, в чём может состоять подлинный выход из сложившейся ситуации, хотя и просматривается он пока с трудом. Надеюсь, моё сообщение будет жизнеутверждающим и оптимистичным.

Если, следуя жанру, в котором Александр Александрович Зиновьев завершал книгу «Фактор понимания», подвести краткий итог эволюции человечества, то я бы это сделал следующим образом. Человечество совершило всего три прорыва.

Первый – оно создало язык, речь, коммуникацию, сверхприродное коллективное поведение и научилось эти сложные коллективные взаимодействия транслировать следующим поколениям. То есть создало деятельность.

Второй прорыв был осуществлен тогда, когда на стыке деятельности, творческих способностей людей и ресурсов природы были созданы технологии. В первую очередь речь идет о пашне, жилье, одомашнивании скота, термической обработке пищи. То есть технологии первого типа – это сумма живой деятельности самих людей и природных процессов. За счет этого прорыва человек покинул экологическую нишу и окончательно порвал с животным существованием. Здесь же, как справедливо указывает Сергейцев (российский политтехнолог, представитель методологического движения – прию. Ред.) , появляется территория, как физическое пространство для технологий, которое надо защищать. Это, в свою очередь, вызывает к жизни государство и право. И всю нашу современную жизнь.

Третий прорыв случился тогда, когда люди, по сути, вырвали технологии из живой деятельности и положили их на машины. То есть носителями технологий стали машины, а не люди. Принципиальное значение приобрело извлечение и использование в машинах энергии природы, потом – способы её накопления. Человек, фактически, оказался исключен из процессов труда, в том числе, и умственного труда.

Этот путь через указанные 3 достижения, и привел, собственно, к той сложной ситуации, в которой мы все с вами находимся. И ключевая проблема, в которой мы сегодня оказались, — это проблема занятости.

Сначала человек оказался исключённым из деятельности: деятельность давно превратилась в труд. У крестьянина деятельность ещё была, он лично был в неё вовлечен.  Он сам её планировал, сам ставил себе задачи, сам себя организовывал, сам эту деятельность осуществлял, сам её продукты обменивал, употреблял, берёг, защищал и т.п. У рабочего деятельности уже не было – только труд. Маркс это всё описал: на каком-то шаге деятельность превратилась в труд, или в отчужденную деятельность. Рабочие, пролетарии – это люди, уже исключенные из деятельности, но у них, по крайней мере, есть ещё труд. Точно также, кстати, нет деятельности и в офисах.

Потом с появлением машин не стало и труда на всех хватать. Трудятся уже машины.

И, вроде бы, для людей осталось потребление… Ну ладно, нет для вас труда, но хотя бы потребляйте и, тем самым, оправдывайте процесс производства и оборот капитала. Понятно, что так называемые «потребности» давно оторвались от задач поддержания и развития жизни. Они перестали быть жизнесообразными. Они абсолютно манипулируемы, искусственно создаются (рекламой и прочими технологиями), и нужны прежде всего для финансового оборота. Назначение человека сегодня – быть носителем навязанного ему потребления. Его способность самому порождать желания убита. Его мотивационная сфера, как область некой автономности и самостоятельности, больше не существует.

Но сейчас, в эпоху сверхвласти даже такое «потребление» становится ненужным. Не только эксплуатация труда больше не нужна, но и оборот капитала тоже становится на следующем шаге не нужен… Зачем нужен оборот капитала, если в твоих руках печатный станок? И ты контролируешь всю финансовую систему, государства, силовые структуры, поведение людей? Для того, чтобы владеть миром, всем управлять и всё держать под контролем не нужно больше держать на высоких оборотах эту машину производства-потребления. Уже можно сбавить её обороты без ущерба для себя – сверхвласти. Да и в целом можно начать упрощать всю схему.

Таким образом, человек уже в ближайшем будущем вообще ничем не будет занят. Ни деятельностью, ни трудом, ни потреблением. Люди больше не нужны. Ни для чего.

И всё вроде бы к этому будущему и идёт. А мы пока не схватываем эту ситуацию. Мы продолжаем реальность обсуждать в языке позапрошлого века: капитал, деньги, труд, эксплуатация, процент на капитал, демократия, конкуренция, эффективность, человек… Ничего этого больше нет. Ни деятельности, ни труда, ни капитала, ни денег, ни людей. Реальность вообще не схватывается понятиями, которыми мы пользуемся. Они все устарели.

А реальная ситуация, на мой взгляд, очень жёсткая. Я бы выделил три ключевых момента.

Первый момент состоит в том, что группа, которую мы относим после работ Александра Зиновьева к сверхвласти, осталась в прежней парадигме. Они по-прежнему работают на сохранение и воспроизводство своего доминирующего статуса и своих активов. Они за социальное целое не отвечают. Они не думают о том, чтобы их управление было соразмерным, соответствующим сложившейся эволюционной, социокультурной ситуации. В частности, соразмерным проблеме занятости. Следовательно, они не себя, а нас будут приводить в соответствие к их представлениям и управленческим возможностям. И делать это они будут– как опять-таки справедливо говорит Сергейцев — с помощью научного метода, потому что он прямо приспособлен для этого. Воздух будут из колбы откачивать до тех пор, пока камень и пёрышко не начнут падать с одинаковой скоростью. То есть будут из системы убирать всё лишнее, всё то, что мешает целевой функции.

Второй момент, с моей точки зрения, заключается в том, что в группе сверхвласти есть согласие относительно стратегических целей. У них нет противоречий в том, что нужно ликвидировать все альтернативные линии социальной эволюции. Что нужно убрать за ненадобностью все демократические декорации с высокими издержками на их содержание. Что нужно сворачивать науку, поскольку она тоже больше не нужна для формирования и эксплуатации рынков. Что нужно восстановить природу. И что нужно ликвидировать лишних людей. Потому что люди, я уже повторяюсь, ни для деятельности, ни для труда, ни для потребления в рамках их парадигмы больше не нужны. Расчеты, которые публикуют, показывают, что население должно быть сокращено где-то в 10 раз.

И, наконец, третий момент. Что нужно делать, чтобы сократить в перспективе население планеты? Правильно, нужно осуществить предликвидационную подготовку. Вот, я, собственно, прямо начинаю отвечать на вопрос, кому и зачем нужны программы деградации.

С моей точки зрения, эти программы деградации и есть программа предликвидационной подготовки. Если вы собираетесь осуществить глобальный геноцид и сократить количество населения в разы, то вообще-то есть такой риск, что эти глупые люди будут возражать. Не все согласятся с вашим планом оптимизации. Соответственно, людей надо лишить разума, воли и способности к сопротивлению. Таких осечек, какие случились у их предшественников в 1941-1945 годах, больше произойти не должно. Не должно быть в мире сил, которые сумеют остановить реализацию этих замечательных планов.

Фактически я что утверждаю? Что тема сегодняшнего клуба сформулирована очень точно. Речь идёт именно о программах, а не о каких-то естественных деградационных процессах. Это целевые, технологично организованные процессы, которые должны предуготовить человечество к тому, что будут делать с ним потом.

О каких деградационных программах идет речь? Для иллюстрации перечислю некоторые из них.

На первое место я поставил бы процесс содомизации — по имени известного города. Содом – это не само половое извращение, это город, где такое извращение считается нормальным. В Содоме отменяется само понятие извращения. И это далеко не только извращение половой жизни. Половая содомия есть лишь частный случай содомии. Это извращение вообще всех сторон жизни. Это когда всё переворачивается с ног на голову, переносится с больной головы на здоровую, отвратительное становится желанным, стираются все границы между дозволенным и недозволенным, ликвидируются все ограничения. Извращение проявляется в утрате способности отличать добро от зла, правду от лжи, норму от патологии. На чёрное говорится белое и наоборот, несправедливое выдается за высшую справедливость, ложь становится правдой, а правда объявляется вымыслом. В Содоме не выжить честным, правдивым, принципиальным. Защищая, отстаивая истину и ценности, ты будешь уничтожен. Чтобы выжить, тебе придется отказаться от них. Что, в общем, и происходит. В этом и есть цель содомизации социума.

Вторая технология – это «сеяние вражды». Технология вражды. В чём суть? Делается чрезмерный акцент на каком-то второстепенном, с точки зрения критериев человечности, качестве, и человек отождествляет себя с ним: я женщина, я черный, я белый, я толстый, я голубой, я мексиканец и т.д. и т.п. Дальше мне объясняют, что на этом основании я могу начать бороться за свои «права», то есть за особое отношение, привилегии, преференции и др. Бороться и противопоставляться. Дополнительно насаждается культ толерантности. Быть толерантным к чему-то – значит уже первым скрытым шагом признавать значимость данной отличительной характеристики. Ведь если ты не придаешь этому качеству значения, то и вопрос о толерантности не мог бы возникнуть. «Я требую к себе толерантного отношения», — это очень агрессивная позиция. То есть инженерия идентичностей вкупе с толерантностью – это и есть технология вражды.

Смысл технологии в том, что чем бы дети не тешились, лишь бы не самоопределялись политически и по-настоящему. Чем больше будут бороться за свои «права» и враждовать друг с другом, тем меньше у них шансов на какую-либо подлинную соорганизацию. В пределе каждый индивид должен найти свою особенность, бороться со всем миром за её признание, великодушно терпеть всех остальных, целиком посвятить себя этой борьбе.

Третья технология – инфантилизация. Дети не опасны. Они могут баловаться, проказничать, даже протестовать, но у них – пока они дети – ещё нет ни собственной свободной воли, ни решительности. Они на всё просят родительского разрешения. Они не самостоятельны. Дети – ещё не люди. Если всех людей сделать детьми, то угроза любому социальному порядку перестанет существовать. «Мировой детский сад» —  был бы идеальной социальной организацией для управляющих.

Инструментарий инфантилизации очевиден.

Индустрия развлечений. Дети должны безудержно и самозабвенно играть, развлекаться, соревноваться, жить удовольствиями.

Вседозволенность, свобода нравов. Детям разрешают многое, чего нельзя делать, будучи взрослым. Пусть балуются, их нужно периодически журить, но не наказывать серьезно. Когда всё можно, любой поступок становится тривиальным и банальным, то есть перестает быть поступком.

Культ безопасности. Вы же не можете сами позаботиться о себе, поэтому мы побеспокоимся о вас.

«Массовая культура». Детям ещё рано читать серьезные книги, они должны быть равнодушны к серьезным вопросам.

Терроризм. Детей надо периодически пугать, чтобы они чувствовали себя слабыми и беззащитными, чтобы сами тянулись к взрослым. Почему где-то в далёкой Новой Зеландии кого-то взрывают? Потому что акты террора должны происходить везде. Все должны бояться, каждый на своем месте должен бояться.

Следующая технология – это примитивизация языка. Читайте Оруэлла – он всё это описал. Нужно знать, что его книга – это же не какая-то фантастика, не футурология. Он описывал практику, которой они занимались. Оруэлл рассказал о том, как в рамках особой программы британской разведки по введению новояза в англоязычных странах он занимался подготовкой глобального тоталитаризма. Люди должны лишиться возможности о чем-либо самостоятельно судить. Способность судить предоставляет язык, на котором они говорят. Лишив людей нормального языка, ты их лишаешь всех ключевых человеческих потенций, лишаешь возможности что-либо понимать, соображать и тем более занимать какую-либо позицию.

Ещё одна программа деградации – ликвидация образования. Задача образования в том, чтобы подключать человека к осмыслению исторических задач мирового развития во всей их исторической глубине и цивилизационном разнообразии, дать человеку возможность выработать отношение к ним (этим задачам) и соответствующую позицию, а также оспособить его, помочь стать соразмерным глобальным проблемам. В этом отличие образование от обучения, получения специальности, подготовки.

Новые поколения отрезаны от всего этого. Конструктивное проектное отношение к будущему больше не формируется. Все мировые интеллектуальные центры подстраиваются сегодня под существующую систему миропорядка. Не подстроившиеся выбрасываются из мейнстрима. Эта ситуация тотальная.

Ну, и последнее, на что я хотел указать, — это программа лишения человека всяких ресурсов автономности. У человека вообще не должно быть никаких возможностей для самодеятельности и автономного существования. Больше не должно быть наличных денег (их уже почти и нет). У него не должно быть своего жилья, только арендное. У него не должно быть личного транспорта. Он должен быть полностью зависим от медицинских услуг. Коммунальные услуги тоже должны быть все приватизированы. И он должен твёрдо знать, что в любой момент его могут отключить от систем жизнеобеспечения, и что на этом — всё, его жизнь и кончится. Людей надо лишить всех оснований для самостоятельных действий. Они должны быть тотально зависимы. Никто, прежде всего, институт государства не должен быть способен их защитить от произвола невидимых и неизвестных управляющих.

Опять-таки, Зиновьев был прав, когда говорил о том, что данный курс приведет к гибели всего человечества. Кто-то может думать так: «Ну ликвидируют 7 миллиардов человек, но кто-то же останется; вот и будет эта оставшаяся часть дальше процветать, наконец-то природа восстановится и т.п.». Ничего этого не будет, потому что те, кто выживут, — то есть те, кто осуществит этот геноцид или так или иначе в нем поучаствует, — будут уже не люди. Любая форма участия в таком геноциде и даже простое согласие с ним будут означать озверение. А человекоподобные звери не выживут. Поэтому такой сценарий и есть конец человечества. Научно-технический прогресс, вставленный в рамку капитала, очень близко подвел человечество к самоликвидации.

Где же выход? Как всегда, выход там, где вход. Гениальный Зиновьев на эту дверь указал. Надо включить фактор понимания. Человечеству надо в рефлексии, в мышлении возвращаться к моменту своего происхождения и отвечать на вопрос, в чём смысл человеческого бытия? Немало тех, кто любит порассуждать, чем человек отличается от животного. Но я думаю, что подлинный вопрос в другом: чем человеческое бытие, человеческое существование отличается от животного существования? И в чем смысл человеческого существования? Надо отвечать на эти вопросы. И на этой базе, вернувшись к самым-самым истокам, восстановив этот исходный смысл, можно и нужно осуществить перестройку всей социальной практики.

Принципиальное отличие человеческого существования от животного заключается в том, что оно ничем не детерминировано. Оно не определено и не предзадано никакими поведенческими программами и функциями. Человек такое странное существо, у которого нет сущности. Он может заниматься чем угодно, и из себя может делать всё, что угодно. В частности, у него нет закрепленных за ним экологической ниши и места в пищевых цепочках, к которым он был бы жестко привязан. А у всякого животного сущность есть. Волки бегают за зайцами, зайцы убегают от волков, и они не могут жить иначе. И эта сущность материализована у них в виде определенных поведенческих программ, устройства тела.

Человек появился в тот момент, когда он понял не-заданность, не-предопределённость своего существования. Понять эту не-заданность означает одновременно понять, что теперь он сам определяет всё, что с ним будет. Он сам задает качества своего бытия. Он сам отвечает за то, каким будет его существование. Это понимание необратимо, после случившегося понимания человек обречен жить с этим бременем. И в этом нет никакого выбора. Нет никакой свободы: быть человеком или не быть. Можно перестать быть человеком, забыв этот исходный порождающий человека смысл, но нельзя сознательно выбрать перестать быть человеком.

Свобода человека заключается в мечте, в фантазии, в реализации сказки, то есть в прорыве к новым качествам существования. Каким в принципе может быть человеческое бытие – тайна, требующая раскрытия. В этом и есть весь смысл. Это радикальный прорыв — хотеть жить другой жизнью. Ни одно животное не может захотеть перестать жить жизнью своего вида, и захотеть жить какой-то иной жизнью.

Что позволяет человеку быть свободным? Что дает ему произвол, произвольность существования? В качестве основы свободы человеку доступны понимание, сознание, рефлексия, воображение, мышление, воля, духовные чувства и желания. Весь этот разнородный потенциал избыточен относительно статичной жизни. Человек как будто специально обеспечен потенциалом движения к новым качествам существования. Это всё то, чего нет у животных. Именно благодаря этим потенциям человек имеет шанс жить человеческой жизнью. Но они (эти потенции) дают ему не более, чем шанс. Он может реализовать данный ему потенциал, а может и не реализовать.

И вот тогда, когда эти потенции перестают им практиковаться, когда он перестает их реализовывать, он и выпадает из человеческого бытия. Такую ситуацию я и стал бы называть деградацией человеческого бытия, обессмысливанием человеческой жизни.

Наша задача – вернуть человека на путь развертывания человеческого существования, на путь реализации его человеческих потенций. Для этого нужны соответствующие практики.  Прежде всего, надо восстанавливать рамку человеческого бытия в образовании, медицине, спорте. В сумме — это сфера производства человека и актуализации потенций существования. Наука, инженерия и т.п. – также нужны для реализации человеческого потенциала. Необходимо вырвать сферы проектирования и экспериментальных производств из логики экономизма и коротких финансовых циклов. Нужно резко увеличивать человекоемкость таких сфер. Массовое же производство оставить машинам и «искусственному интеллекту».

Я считаю, что уместна определенная аналогия между нашим временем и поздним Римом. Наступает время сообществ по типу раннехристианских общин, живущих на принципах самодеятельности, самоорганизации. Сообществ, которые будут восстанавливать вот этот первоначальный смысл человеческого бытия, про который я говорил. И строить соответствующие практики медицины, образования, спорта и так далее. Но это уже отдельный разговор.

Искандер Валитов, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня", выступление на заседании Зиновьевского клуба 28.05.2019 – Агентство СЗК