Время собирать камни

Полемическая заметка об источнике власти

Часть 1

Текстуальный анализ летописного сюжета от Рюрика до Олега с размышлениями об обоснованности норманнской версии (цитаты из ПВЛ приводятся из Электронных публикаций «Пушкинского дома» в переводе О.В. Творогова)

Сюжет

«В год 6367 (859-й от Р.Х.). Варяги, приходя из-за моря, взимали дань с чуди, и со славян, и с мери, и с веси, и с кривичей. А хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма».

Если расширительно прочитать эту цитату из «Повести временных лет», то в ней говорится о следующем – в обширном озёрном районе к востоку и югу от Финского залива жили натуральным хозяйством и обычным образом угорские и славянские племена, с которых варяги ежегодно брали дань. Далее в тексте Повести не сказано, в какой сезон варяги приходили за данью, но, видимо, сам хозяйственный уклад диктовал приход «получателей» на «макушке» сытного времени, когда уже собран урожай озимых, поскольку те, кто сами не занимались сельским хозяйством, могли пропитаться только за счет забранного у пахарей. К этому моменту сельское население успевало запастись мёдом, который, кроме съестного и лекарства служил ещё и товаром, предметами кузнечного, керамического и ткацкого ремёсел, а от прошедшего зимнего сезона должно было остаться вяленое и тушеное мясо от зимней охоты и всесезонного скотоводство, а также рыба, добывавшаяся круглый год. Оседлое население собирало янтарь, добывало пушнину и выделывало кожи.

Наиболее вероятно, что варяги являлись по открытой воде на своих кораблях, что лучше обеспечивало им и транспортные задачи, и безопасность.

Приходившие к полянам, севе́рам и вятичам из Прикаспия, т.е. издалека, хазары брали пушниной и деньгами, тем, что было компактно и не портилось.

Позже, когда внешние «находники» перестанут быть актуальными, с такими же целями начнутся княжеские «полюдья», только стартовать они будут в зиму, чтобы преодолеть бездорожье по льду, а возвращаться с данью к лету по вскрывшимся рекам.

«В год 6370 (862-й). И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали: «Поищем сами себе князя, который бы владел нами и рядил по ряду и по закону». Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные — норманны и англы, а еще иные готы — вот так и эти...»

В 862 году от Р.Х. славяне с уграми воспротивились, варягов-русов отправили восвояси и дани не дали.

Возникает вопрос, а кто такие варяги-русы?

Если прочитать летописный текст так, как он написан Нестором, то получается вот что: «Пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные — норманны и англы, а еще иные готы — вот так и эти», то есть Нестор прямо указывает — варяги называют себя разнообразно: русами, шведами, а также норманнами и англами, а кроме них ещё были готы и все они относились к чему-то единому, как и эти, т.е. русы. Нестор закольцовывает сюжет — русы не славяне и не угры, это одно из германских племен, проживавших по Балтийскому побережью, как и другие северные германские племена, занимавшиеся подчинением себе вооруженной силой оседлых племен-земледельцев, в данном случае: «чудь, славян, мери, веси, и кривичи». Летописец Нестор утверждает — варяги-русы были тем же, что и шведы и далее по вышеприведенному списку.

Тут, кстати, возникает вопрос — а кто раньше начал осваивать Европу – земледельцы или находники-грабители?

После судьбоносной встречи славяне-угры думали не долго: видимо им удалось выяснить отношения между собой в течение одной сходки, «кто из них будет пра́вити» и уразуметь, что дальше ра́спри и драк за власть они никуда не уйдут и это станет их будущим и поняли, что при варягах-русах жилось спокойнее, потому что это был «регулятор». Именно такое понимание могло привести их к быстрому решению вернуть варягов-русов: «Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли прежде всего к славянам...»

Почему решение было «быстрым»?

Ответ напрашивается следующий: быстро, пока есть чем заплатить, пока не растащили то, что собиралось в качестве дани, пока – вот она, ещё лежит.

Вывод из приведённого отрывка: эти варяги, самоназвание которых «русь», дислоцировались от славян и угров не слишком далеко, так, что до них можно было быстро добраться по хорошо известной дороге и вернуть всю ватагу, в данном случае, троих братьев и их «русь»,  которые, в этом была уверенность, согласятся и не только забрать дань, но и переехать к славянам и уграм и поселиться среди них не слишком опасаясь, что у приглашающей стороны не переменится настроение  и они никого не убьют — смогли же не дать дани и прогнать (к вопросу об источнике власти — АЕ)!

Из этого вывод:

- все участники сюжета были давно и хорошо знакомы,

- могли друг другу доверять,

- варяги-русы были не слишком обременены, чем-то вроде име́ния, или эти имения были беднее, чем то, что предлагалось, но и не сказано, что они отказались от чего-то, чем обладали раньше.

В итоге получается следующее — варяги-русы брали дань с обширной территории проживания славян и угров: от берегов Финского залива до Ладоги на южной берегу Ладожского озера (150 км), до Белоозера (600 км), до Изборска (200 км), и дальше на юг аж до Полоцка (почти 600 км): «И поставили город Ладогу. И сел старший, Рюрик, в Ладоге (основан в 862 году на месте древнего поселения), а другой — Синеус — на Белом озере (основан после 862), а третий, Трувор — в Изборске (основан до 862). И от тех варягов прозвалась Русская земля (а не славяно-угро-веси-чуди-кривиче-мерянская). Через два года (864) умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик и пришел к Ильменю, и поставил город над Волховом, и назвал его Новгород (надёжно датированные археологические слои Новгорода относятся ко времени не ранее 930-х годов) и сел тут княжить, и стал раздавать мужам своим волости и города ставить — тому Полоцк (первое упоминание 864 г), этому Ростов (864), другому Белоозеро (864). Варяги в этих городах — находники (к вопросу об источнике власти — АЕ), а коренные жители в Новгороде — славяне, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик».

Таким образом, жившие на обширной площади между Финским заливом, Белым озером, Псковским озером, будущим Ростовом и будущим Полоцком славяне и угры совокупно платили дань варягам-русам, которые до 862 года от Р.Х. приходили каждый год летом с достаточной вооруженной силой. Поскольку расстояния между крайними точками достаточно велики, можно предположить, что место сбора было одно и заранее определенное, этим местом могла быть нынешняя Старая Ладога — туда можно прийти по воде из Финского залива: по Неве в Ладожское озеро и до самого устья Волхова. По р. Нарве можно пройти до Чудского озера, а по р. Волхову до озера Ильмень, однако по сравнению с маршрутом Финский залив – Ладога, это далеко и опасно. Старая Ладога косвенно подтверждается тем, что события лета 862 года произошли стремительно: варяги-русы пришли, им отказали, они ушли, славяне-угры, «лучшие люди» племен, переругались до перспективы начать убивать друг друга, некоторое время думали, но не долго, что являет их мудрость, после этого успели послать делегацию к варягам-русам, провести с ними переговоры и уговорить вернуться обратно. А какое первенство хотели поиметь «лучшие люди» племён? Кто «пра́вити»? Право собирать дань, т.е. ею распоряжаться, поскольку сборщик дани в этом случае становился «начальником» и мог что-то себе присвоить и стать сильнее, а «внешнего управляющего» можно и нагнать! Впоследствии эта ситуация повторялась много раз и с новгородскими приглашёнными князьями, и с выдачей Ордой тамги именно на сбор дани…

Варягов-русов возглавлял Рюрик.

Вывод!

Всё вполне соответствует общеевропейскому историческому контексту того времени, поскольку после прихода германцев в Европу (Великое переселение народов), северные германцы быстро освоили грабительские походы и осуществляли их несколько столетий, постепенно внедряясь на территории задолго до этого осевших народов, в том числе славян и, включаясь в корни правящих в созревавших государствах династий. Не избежали этой участи и северо-восточные славяне с уграми с той лишь разницей, что ссоры между ними и варягами-русами не были кровавыми, как у римлян, британцев, галлов и т.д. Более того, славяне и угры, как оказалось, могли даже «изгнать» пришельцев и те подчинились.

Рюрик остался, места́ для оседлого жительства его людям были предло́жены, сведения об усобицах между коренными этносами и пришельцами в ПВЛ отсутствуют.

Более того, летописец без всякого стеснения и негативных эмоций пишет, что Рюрик «основал» Новгород, Полоцк, Белоозеро и Ростов, обозначив район, ставший северо-западным ареалом зарождавшейся титульной северо-восточной славяно-угорской композиции-общности. Записи о том, что Рюрик с соплеменниками после этого продолжал походы и грабежи, нет. Из вышеприведенного сюжета выбивается только один эпизод с людьми Рюрика – Аскольдом и Диром.

В этой логике понятно, почему летописец сохранил прагерманское имя «Рюрик», которое базируется на германских корнях *hrōþ- (*hrōþaz — «слава») и *-rīk (*rīkz — «воин-правитель») и упоминается в западноевропейских исторических и художественных текстах. В русских текстах оно упоминается, как имя русских князей, потомков-рюриковичей.

Дальше по сюжету – земля, которой правил Рюрик «назвала́сь» «русью», причина понятна — появился единый управитель с объединившим разноязыкие племена по принципу «ни вам, ни вам» самоназванием – «русь»: «И от тех варягов прозвалась Русская земля».

Через два года, судя по всему, в 864-м, умерли братья Рюрика и откололись (видимо в рамках соблюдения «походнической» традиции) два «находника»: «…два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Те же ответили: «Были три брата, Кий, Щек и Хорив, которые построили город этот и сгинули, а мы тут сидим, родичи их, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян...» — это событие будет иметь продолжение.

«В год 6387 (879). Умер Рюрик и передал княжение свое Олегу— родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень молод».

Смерть Рюрика в 879 году, после 17 лет правления, имеет в рассматриваемой истории поворотное значение — это момент появления в российской истории имени – Олег.

Когда Рюрик пришёл, с ним пришли два его брата, но не Олег, два его боярина, которые отпросились, но тоже не Олег, т.е. Олег не попал ни в одну из категорий близких к Рюрику людей, но сразу после смерти сюзерена оказался регентом и «от его рода», т.е. родственником.

На княжении Олег разворачивает масштабную деятельность по увеличению подвластных территорий, чем Рюрик не занимался или у него это не получилось, данных в ПВЛ нет: берёт Смоленск, Любеч, маскируясь, находит на Киев   и берёт его обманом – «противозаконно» правившим там Аскольду и Диру при этом сообщая,  что: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», и вынесли Игоря: «А это сын Рюрика!».

За последующие три года после взятия Киева: «В год 6391 (883). Начал Олег воевать с древлянами и, покорив их, начал брать дань с них по черной кунице. В год 6392 (884). Пошел Олег на северян, и победил северян, и возложил на них легкую дань, и не велел им платить дань хазарам, сказав: «Я враг их, и вам <им платить> незачем». В год 6393 (885). Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?» Они же ответили: «Хазарам». И дали Олегу по щелягу, как и хазарам давали. И обладал Олег древлянами, полянами, радимичами, а с уличами и тиверцами воевал… …И сел Олег княжить в Киеве, и сказал Олег: «Да будет это мать городам русским». И были у него славяне и варяги, и прочие, прозвавшиеся русью».

И ни слова в ПВЛ о насаждении названия силой!

С этого момента Олег воспринимается более, как «рус», нежели, как варяг.

А был ли он варягом?

В российской истории это ключевой момент самоидентификации, с которого начинается главный письменный ориентир: «Откуду есть пошла руская земля <...> и хто в ней почалъ пѣрвѣе княжити, и откуду руская земля стала есть».

Размышлениями об обоснованности норманнской версии

Согласно «Повести временных лет», Олег был «родичем» Рюрика, т.е. тоже варягом-русом. Однако именно здесь возникают сомнения, основанные на анализе имен варягов-русов, перечисленных в ПВЛ во множестве, в частности, в походе Олега на Царьград в 907 году, и в списке дружинников, которых Олег послал в столицу Византии подписать договор с греками в 912 году. В обоих списках имена германского происхождения легко узнаваемы: Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид. Какие-то из них может и вызывают сомнения, например, Веремуд или Стемид, но в большинстве – нет, допустим, Карлы и Фрелав или Фост и т.д. Нестор при этом не старается их изменить так, как изменено имя самого Олега, произведенного от германского «Hailaga»-«Хельг». Позже точно также было изменено имя княгини Ольги, да и сына Рюрика Игоря – «Ingvarr»-«Ингвар», при том, что Рюрик при своём германском имени и остался! Именно это наводит на мысль о том, что эти три коренных персонажа почему-то уже не могли носить откровенно германских имён, как, например: Руар или Актеву. Сам Нестор причин не излагает, но и никак, и никого в рассуждениях не ограничивает.

Первым на эту тему рассудил В. Н. Татищев, он сослался на Иоакимовскую летопись и счёл Олега шурином — братом жены Рюрика. Более нигде эта версия не упомянута и подтверждения нет. Однако выглядит она очень реалистично, если рассуждать о том, что произошло дальше, а именно то, что сам Олег потомства не дал (?), воспитал племянника, женил его на княгине Ольге, а та родила всю перспективу Рюриковичей.

Такое предположение не вызывает отторжения, поскольку Рюрик, когда пришёл в 862 году, мог быть холостым (причин искать не будем), выбрать жену одной крови воспрещал физиологический закон (с кем Рюрик пришёл к славянам), но при этом ему ничего не мешало выбрать жену из местных и не из дальних краёв, а из близкого окружения, из семей дружинников-славян, и почему ей не быть младшей сестрой славянина Олега, что и есть вполне законный путь стать Олегу родственником, пусть и не по крови.

Олег мог быть кем угодно, но действовал он в интересах:

а) назначившего его регентом – князя Рюрика,

б) тех, кому он стал князем, этому имеется письменное подтверждение от летописца Нестора в виде списка племён, приведённых Олегом на столицу высокомерных греков и

в) Игоря, князя по рождению, законного престолонаследника в отсутствии умерших дядьёв Трувора и Синеуса. При этом Олегу ничего не мешало стать князем самому и основать свою династию – Олеговичей!

Особое деяние Олега — это его очень подробно и убедительно описанный Нестором поход на Константинополь, а именно, результат этого похода в виде двух текстов договоров – устного рамочного согласия под стенами взятого в 907 году Царьграда под прибитым к воротам щитом, а также подписанного через 5 лет на двух языках 2 сентября  6420 (912) года полноценного договора двух высоких договаривающихся сторон о вечном мире, дружбе и торговле, по которому русские купцы из целого списка русских городов получили одинаковые права с купцами греческими торговать без пошлин и ограничений и нести за допускаемые нарушения одинаковую ответственность. Такой договор подразумевает признание обеими сторонами друг друга равными в своем государственном статусе.

Дату подписания договора 2 сентября 912 года от Р.Х. в этом случае вполне можно считать датой рождения государства в составе племён: варягов, славян, чуди, кривичей, мери, полян, севе́ров, древлян, радимичей, хорватов, дулебов, и тиверцев (без перевода это звучит намного симпатичнее: варягъ, и словѣнъ, и чюди, и кривичи, и мерю, и поляны, и сѣверо, и деревляны, и радимичи, и хорваты, и дулѣбы, и тиверци, яже суть толковины). В договоре указаны и городские центры этих племен: «… дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу». Так написал Нестор, видимо имея в виду под другими городами и Смоленск, и Белоозеро, и Муром, и Коростень и т.д. и везде жили славяне и разнообразные угры (к вопросу об источнике власти — АЕ).

Таким образом произошло объединение разноязыких племён, вошедшее в историю под названием Русь, и правили им Олег, Игорь, а дальше пошли вполне славянские Святослав, Владимир, Ярослав и т.д., пока Русь не распалась на уделы и не разделилась на начавшие воевать между собой княжества.

Упомянутые князья собирали дань, шли в ежегодное полюдье, из летописных текстов постепенно исчезали варяжско-германские имена, а княжества, уже каждое по начатой в упомянутом договоре традиции, стали именоваться русскими, вплоть до сыгравшей роль замкового камня в этом фестивале обновления номинации «Русской правды» Ярослава Мудрого. Постепенно термин «русь-руский-русьский-русский» перестает восприниматься, как чужеродный.

Интересно летописец заканчивает сюжет с Олегом: «И жил Олег, мир имея со всеми странами, княжа в Киеве. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо спрашивал он когда-то волхвов и кудесников: «От чего я умру?» И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, — от него тебе и умереть!» Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не пользуясь им, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, — на пятый год помянул он своего коня, от которого тогда волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?» Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?» И наступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три».

Сим закончился Олегов век грандиозных свершений — объединения славянских племен и симфонизации общей жизни с угорскими племенами, т.е. огосударствления Руси под единым началом, — летописец называет это государство «Великая Скифь», а не «Норма́ннь», — и её международного признания одним из немногих тогда устойчивых государств Византией.

Было от чего плакать — велика была потеря!

В этом состоянии Русь принял первый Рюрикович, он же последний, который носил германское имя на славянский лад. Княжение Игоря наполовину, видимо, всё-таки, варяга, нельзя назвать успешным: неудача под Константинополем, справедливое пленение и позорная смерть от одного из своих же племён, древлян, но уже восходила звезда Святослава, освященная гением Ольги, показавшей, как надо править и карать, она же уверенно вышла на дорогу христианизации молодого государства, что выстраивало абсолютно самостоятельный —свой — цивилизационный путь.

А далее после Святослава пошли Ярополки, Владимиры, Глебы, Борисы, а ещё дальше Иваны, Василии, да Петры, и «обрусели» варяги окончательно.

Став с 912 года признанным государством, Русь постепенно обзавелась отношениями с соседями, как ближними, так и дальними и наиболее очевидно это выражалось в том, что князья-рюриковичи женились на европейских принцессах и выдавали за рубеж своих дочерей, достигая этим близости, как в торговых отношениях, так и в деле безопасности. И если Владимир Красное Солнце силой взял Рогнеду, дочь полоцкого князя Рогволда, то его сыновья, начиная с Бориса и Глеба, уже были рождены «болгарыней» Анной Византийской, сын Рогнеды Ярослав Мудрый женился на Ингигерде Шведской, свою дочь Елизавету отдал за Харольда III, а Анна стала королевой Франции и это всё на Запад — из таких браков складывались все без исключения европейские королевские и императорские династии.

А потом пришли кипчаки с Востока и возникла необходимость переключиться – любимая всеми русскими Ярославна была дочерью галицкого князя Ярослава Осмомысла, но – внучкой безымянной половецкой княжны. Есть целый список князей, женившихся на половчанках — сколько половцы помнили себя в донецких и приазовских степях, двести лет пасли они тут своих коней и рожали сыновей убивать рюриковичей, и дочерей, чтобы те рожали рюриковичам сыновей, чтобы те убивали половцев.

И пришла Орда.

(окончание следует)

Евгений Анташкевич, Вице-Президент Фонда «Правопорядок-Щит» - для Агентства СЗК