Виталий Бушуев: Энергетика – это не отрасль, а цивилизационная система

Современное развитие экономики остро выявило основные проблемы развития энергетического комплекса. Эра углеводородов, по мнению многих экспертов, медленно, но верно подходит к своему логическому завершению. Ей на смену должны прийти инновационные технологии, с которыми связываются основные перспективы энергетики.

Об этом корреспондент Агентства ФинЭк побеседовал с Генеральным директором института энергетической стратегии, д.т.н., профессором Виталием Бушуевым.

 

- Энергетика и экономика. Какая взаимосвязь, с Вашей точки зрения, существует между ними? Экономика формирует энергетику, или энергетика тем или иным способом подстраивает под себя планы экономического развития?

- Энергетика была, есть и будет краеугольным камнем развития цивилизации. В широком смысле слова энергия – это синоним любого действия, развития и жизни в целом. Поэтому не надо воспринимать энергетику с точки зрения чисто физических и меркантильных интересов.

Энергетика – это основа жизни, и все наше развитие было обусловлено тем, как мы использовали окружающую нас энергию, как мы ее трансформировали в конечный полезный продукт. Это первое, что мне хочется сказать: энергетика – это не отрасль, не корпорация, а – цивилизационная система.

Второе, что необходимо отметить. Энергетика и экономика, энергетика и экология, энергетика и промышленность и так далее – это не парные вещи, как мы привыкли их воспринимать, а основа некой замкнутой системы. Все находится во взаимосвязи.

Скажем, вчера мы говорили, что главное – это производитель, что у нас не хватит ресурсов, что предстоит жить в условиях их дефицита или отсутствия и так далее. Сегодня уже утверждаем, что ресурсов на самом деле достаточно, что осваиваются все новые и новые источники энергии, и сейчас самое главное – потребитель. На самом же деле есть замкнутая система взаимоотношений: потребители-производители, энергетика-экономика и так далее. И нам надо научиться жить в условиях этой замкнутой системы, где нет первичной точки, как и нет вторичной.

Раньше при планировании говорили так: пусть экономисты сформулируют, какой будет экономика, а мы под нее будем решать задачу обеспечения ее энергетическими продуктами. Сегодня мы уже говорим по-другому: энергетика сама стимулирует развитие экономики. Если у вас есть энергетически развитые территории и комплексы, то тогда туда придет и экономика, и социальная сфера и так далее.

То есть мы уходит от понятия энергетики как вторичного элемента. И начинаем понимать, что энергетика является элементом замкнутой системы.

И третье. Я глубоко убежден, что все стратегические решения в области энергетики определялись не экономическими соображениями, а некими геополитическими нуждами, задачами. А уже потом, приняв те или иные геостратегические решения, мы начинали искать, как обосновать эти решения, как их сделать выгодными и т.д. Скажем, в царской России таким примером является «Транссиб», в советское время – Кузбасс, КАТЭК. Или «зеленая энергетика» в Германии и сланцевая революция в США. Все эти проекты в момент своего возникновения и развития не имели никакого экономического обоснования, они решали геополитические задачи.

Или возьмите космос. Он до сих пор не оправдывает затраты на него, тем не менее человечество идет туда, решая некие геополитические задачи.

- Исходя из этих трех обстоятельств, выделенных Вами, какой Вам видится стратегическая перспектива развития российской энергетики?

- Конечным продуктом энергетики является электричество. Триумф электричества определяется тремя «У» - удобство, универсальность и управляемость. Никакой другой вид энергии не обладает этими уникальными свойствами. Поэтому перспективой развития человечества является электрификация. Современная электрификация – это не повторение прошлого плана ГОЭЛРО. Неоэлектрификация необходима для решения задач неоиндустриализации.

В XX веке у нас был период индустриального развития, для которого требовалось много электричества, моторного топлива. Потом мы решили, что перешли в мир постиндустриального развития. Промышленность, мол, становится неактуальной, все определяют компьютерные технологии и так далее. И потерпели фиаско. Мы поняли, что нужен некий откат к старым позициям. Сейчас это называется реиндустриализацией. Я считаю, что это неправильный термин: ре – это просто возврат к старому. А я говорю о неоиндустриализации, о новом индустриальном развитии, базирующемся на сочетании силовых процессов и информационных. Понимание того, что мы переходим в век энергоинформационных процессов и должно определять стратегию развития самой энергетики и всех связанных с ней областей.

Все это позволяет нам относиться и к нефтегазовому комплексу, как к некоему обеспечивающему элементу, звену этой энергетической системы. Он – не самоцель. А конечным результатом является, как я уже говорил, электрификация, электроэнергетика. У нас 80 процентов территории, где живет 20 процентов населения, не обеспечены не только сплошной, а даже очаговой электрификацией. Если мы хотим, чтобы страна развивалась, мы не можем позволить себе иметь такие «белые пятна». Нам жизненно необходимо осваивать эти территории, потому что это – один из основных национальных ресурсов.

- Ну а что же, с Вашей точки зрения, ждет нефтегазовый комплекс?

- Период, когда мы говорили, что идет борьба за ресурсы, закончился. Сегодня с помощью новых технологий осваивается множество новых нетрадиционных ресурсов – сланцевые нефть и газ, шахтный метан, нефтяные пески и так далее. Япония уже в следующем году начинает промышленное производство газогидратов. И эта газогидратная революция полностью решает вопросы энергообеспечения таких энергоемких территорий, как та же Япония, Индонезия, Китай или Западная Европа. Да, технологически это дорого, но газогидраты позволят вообще снять проблему дефицита энергоресурсов с повестки дня.

В этой связи возникает вопрос – а не заканчивается ли нефтяной век (уже сейчас возникает профицит ресурсов, снижается спрос на нефть, моторное топливо заменяется электричеством и так далее)? Скорее всего, так и будет.

Но я не сторонник того, чтобы бросаться из одной крайности в другую. Сегодня мы говорим, что нефть – это наше все, газ – это наше национальное достояние, а завтра полностью отказываемся от них. Я совершенно исключаю из своего лексикона понятие «альтернатива». Скажем, есть углеводородная энергетика, а альтернативой ей является, мол, возобновляемая. Да нет никакой альтернативы! Например, энергоснабжение промышленного предприятия не обеспечить никакими ветряками. Потребности в электроэнергии мегаполиса не выйдет обеспечить солнечными панелями. А для территории с малой концентрацией нагрузки нет смысла строить атомную станцию – там можно и нужно использовать местные возобновляемые ресурсы. Поэтому проблема не в альтернативе того или иного вида энергии, а в том, чтобы их разумно использовать, сочетая, в интересах конечного потребителя.

Да, в век индустриального развития нам нужна была высокая концентрация энергетических мощностей; сегодня, когда речь идет об энергоинформационных системах, очевидно, требуется меньшая плотность энергии. Это уже другая энергетика, другая социология, психология. Другое развитие энергопроизводящей и энергопотребляющей сфер – потребитель одновременно становится производителем энергии. Уже сейчас существуют так называемые умные дома, которые не только обеспечиваются собственным энергоснабжением, но и вырабатывают избыточную энергию, которую необходимо куда-то передавать.

- Вы упомянули о психологии. Как она соотносится с перспективами развития энергетики?

- У нас часто сетуют на то, что плохо внедряется новая техника, новые технология. Но ведь обычно предлагается внедрять то, что лишь чуть-чуть улучшит существующий ныне технологический процесс. А кому это надо – перестраивать всю технологическую цепочку, чтобы поднять производительность на 1-2%. Никто этим заниматься не будет.

Но если потребитель получит качественно новый эффект – это даст гигантский стимул для развития техники и технологии. Скажем, такой эффект создали в свое время сотовые телефоны, и развитие сотовой связи пошло вперед семимильными шагами. Те, кому довелось поездить на электромобилях, сравнивают свои ощущения с нахождением в кабине космического корабля. То есть электромобиль создает своеобразный психологический эффект. И здесь уже не столько экономика, а имидж, новое психологическое восприятие, которое и является мощным двигателем развития новой техники.

- Если вернуться все же к нашему нефтегазовому комплексу, то какие проблемы, с Вашей точки зрения, наиболее актуальны для него сейчас?

- Сегодня главная задача, стоящая перед нашим нефтегазовым комплексом – не ресурсное обеспечение, а технологии. Именно технологии, которые позволят сделать все известные ресурсы доступными и получить необходимые конечные продукты – в нефтехимии, нефтегазохимии и так далее.

 

Беседовал корреспондент Агентства ФинЭк Вадим Лапунов