Алексей Козырев: Россия – это тоже Европа, но другая Европа

У россиян старшего поколения понятие «философия» прочно ассоциируется с определением «марксистско-ленинская». Просто другой в советской действительно и не было, а эта «классовая», правильная пронизывала все поры тогдашнего общества. С тех пор немало воды утекло – философия, которая была осью советского мироздания, утратила свой «царский» статус и заняла место в ряду других гуманитарных дисциплин.

А что сегодня входит в сферу прерогатив и компетенции российской философии? Где сфера применения знаний молодых российских «любителей мудрости»?

На эту и другие темы корреспондент Агентства СЗК побеседовал с Алексеем Козыревым, заместителем декана философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова по научной работе.

- Чем сегодня занимаются российские философы, отучившись на вашем факультете?

- Формально философский факультет по-прежнему остается вузом, который готовит преподавателей. То есть наши выпускники по статусу своего диплома должны работать в высшей школе: преподавать философию на трех уровнях высшего образования – бакалавриат, магистратура и аспирантура.

Понятно, что и в советское время, и ныне выпускники философских факультетов шли не только в преподаватели. Спектр деятельности философов был достаточно широк. Это – и журналистика, и связи с общественностью, управление и джиар (выстраивание отношений с властью), работа в партийных и органах исполнительной власти. Так и сегодня они часто становятся помощниками депутатов, работают в аппарате политических партий, в структурах общественных организаций. Скажем, некоторые из моих бывших учеников являются руководителями и сотрудниками пиар департаментов крупных корпораций.

Сегодня профессиональные стандарты той или иной профессии определяются на уровне правительства. Там начали их разрабатывать, так сказать, снизу. Появились стандарты слесаря, водителя и т.д. А вот у ученых таких стандартов пока нет – они находятся в стадии формирования. И возникает ситуация, когда выпускник нашего вуза получает специальность «философ». Но к какому профессиональному стандарту она относится? Неизвестно.

Сегодня философ получает знания или, как сейчас принято говорить, компетенции, в области аналитики, в сфере работы с информацией, отбора и систематизации этой информации, подготовки аналитических отчетов и т. д. Наши выпускники могут выстраивать стратегии исследования, создавать фокус-группы, проводить различные исследования, привлекая в помощь социологов. Мои коллеги – религиоведы делают то же самое в сфере мониторинга религиозной ситуации в стране и в различных регионах России.

Сегодня, наверное, профстандарт философа должен быть связан не только с образованием, но и, например, с социальной аналитикой или с социальной инженерией.

Или взять научную журналистику, которой сегодня у нас или нет, или ее очень мало. Нет той связки, которая бы соединяла фундаментальную науку и общество. А ведь людям необходимо объяснять популярным языком, без формул, что происходит в науке в самых разных ее сферах. В том числе, рассказывать о том, как меняются наши представления о Вселенной, о времени, о материи. И философы, которые смотрят на эти явления с определенной точки знания, могут много сделать в этой области. 

Есть также целая отрасль, связанная с прикладным использованием философии в разных сферах науки и общественной практики. Это не только медицина или биоэтика, но и право, религиоведение и др. Скажем, мы сегодня сталкиваемся со многими сложными проблемами, касающимися деятельности и религиозных организаций традиционных конфессий, и новых религиозных движений. Какие, например, из возникающих групп могут нести угрозу обществу? Много вопросов в сфере правоприменения закона об оскорблении чувств верующих – где та грань, за которой свобода автора-творца превращается в посягательство на ценности, на права других людей? Это проявилось, например, в ситуации с постановкой в Новосибирске оперы «Тангейзер», где потребовалась религиоведческая экспертиза.

- Сегодня власть, включая Президента страны, открыто демонстрирует свою религиозность. И одновременно сейчас мы наблюдаем острое неприятие со стороны определенной общественной группы россиян христианства вообще и православия, включая всю РПЦ и ее представителей, в частности. Чем это с Вашей точки зрения вызвано?

- Я думаю, православие пытаются воспринимать сегодня как государственную религию. И роль религиозных лидеров на местах фактически приравнивается к функции госчиновников, губернаторов. Хорошо это или плохо? Я считаю, что это палка о двух концах. Не потому епископы, митрополиты берут на себя некоторые функции государственных органов, что это им очень надо, а потому, что эти органы не исполняют свои функции. Они, например, не занимаются (или плохо это делают) социальными программами, проблемами инвалидов, бедных, нищих, сирот. Стоит вспомнить, что первый детский хоспис, который открылся в Санкт-Петербурге, организовал именно священник, протоиерей Александр Ткаченко. И создавал этот хоспис священник не потому, что ему больше всех надо. А потому, что государство фактически даже не задумывалось о проблемах детей, умирающих от рака, от неизлечимых заболеваний, о том, что надо как-то скрасить их последние дни. А церковь – думает об этом. Религия появляется там, где случается беда. Как говорил наш философ Розанов, в счастье человек – естественный язычник, а в горести – он естественный христианин.

Да, Президент открыто демонстрирует то, что он является верующим, православным человеком. Но давайте вспомним историю Римской империи IV века нашей эры. Тогда после императора Константина, который установил в империи свободу исповедания христианской веры, трон занял Юлиан Отступник. Он стал возрождать язычество, и подданные стали вновь переходить в старую веру. Народ, в массе своей, как свидетельствует история, ведет себя так, как правитель. Крестится он – и народ начинает креститься. А если пришедший ему на смену властитель начнет закрывать храмы, уверяю вас, большая часть народа станет оправдывать его действия и перестанет посещать церкви. Думать, что религиозность нашего общества глубока, мне кажется, - ошибочно. Мы уже имели опыт 17-го года. Казалось, была православная держава, а потом люди с легкостью стали разрушать храмы, сбрасывать кресты и так далее. К сожалению, природа человека во все времена – более или менее одна. Утверждать, что человек стал более совершенен в нравственном отношении или, наоборот, сильно деградировал, - я бы не стал.

- Буквально на наших глазах европейская цивилизация сходит с исторической арены – христианство, на котором она взросла, переживает там жестокий кризис, подорвана нравственность, да и сам белый индоевропеец, создатель и носитель европейской культуры замещается представителями других рас, наций, цивилизаций и культур. В чем, на Ваш взгляд, причина этой, без преувеличения, катастрофы?

- Если исходить из теории культурно-исторических типов, то сейчас, как и много столетий назад, мы видим приход новых народов в Европу. Этот процесс и тогда, и сейчас - не одномоментный. Тогда римляне привлекали варваров в качестве военной, а европейцы сейчас мигрантов – главным образом, в качестве рабочей силы (хотя и военной тоже, вспомним, хотя бы, Иностранный легион во Франции или разного рода ЧВК). Потом в Риме пришельцам давали все больше прав, затем стали предоставлять гражданство. И постепенно пришедшие начали замещать коренных жителей.

То же происходит и сегодня в Европе – мы видим вторжение туда мигрантов с Востока. Причем Восток этот – разный. Тут и Турция, и Магриб, и Дальний Восток. Видимо, есть некий порог, перейдя который население Европы больше не будет европейским, а исповедуемые тогда ценности, не будут ценностями христианской культуры. Отказ от христианства и попытка создать новую нравственность, в определенном смысле, «стерильную», построенную на усредненном понимании человека, берущую из разных культур далеко не самое лучшее, это то, что сознательно делают сегодня разного рода социальные инженеры и политики Объединенной Европы. Впору вспомнить Владимира Соловьева, который на пороге XX века в «Трех разговорах» напророчил нам «Соединенные Штаты Европы», которые должны породить Антихриста. Я считаю, что традиционная Европа в том виде, в котором она исторически сложилась, это – христианская цивилизация. И существует она в двух модификациях – западного и восточного христианства, которые являются наследием Западной Римской империи и Восточной.

Мы, Россия, - это тоже Европа, но другая Европа. Сюда же относятся Белоруссия, Украина, возможно, и страны Восточной Европы – Болгария, Сербия и другие. И все они принадлежат Pax Christiana, Христианскому миру. Так вот, Европа, существующая в пространстве христианского мира, подвергается сильнейшему натиску извне и ничего не может ему противопоставить. Те ценности неограниченных свобод и прав человека, которые европейцы исповедуют, как мне кажется, являются ценностями ложными. Это своего рода философская гипотеза, которая принята на веру, поставлена во главу угла, в качестве нового Священного писания. И сегодня Европа говорит, что права и свободы более важны, чем нравственные заповеди. Что нравственность – это понятие временное, связанное с определенной культурной ситуаций, а права человека – это вечное, это навсегда.

Я хорошо отношусь к концепции прав человека, как к определенной философской, гуманитарной концепции, но их реализация связана с определенным ценностным, нормативным образом человека и человеческого достоинства. Без такого образа велик риск демагогической эксплуатации такой концепции и двойных стандартов, при которых у одних (меньшинства) эти права есть, а другие (большинство) низводятся до почти животного статуса. В то же время мне претит и обратная риторика, когда «права человека» объявляются чем-то эфемерным, занесенным с Запада. Стоит вспомнить, что второй раздел ныне действующей конституции как раз декларирует основные права человека и их соблюдение как Основной закон нашей страны. И сегодня нам может стоило бы бороться за реальное осуществление этих прав, многие из которых реализуются в демократической России хуже, чем это было в СССР. К таковым можно отнести право на образование и право на медицинскую помощь.

- Европа ратует за равные права и свободы всех людей, независимо от их расы, нации, культуры. Но на деле там исповедуются двойные стандарты, которые в наибольшей степени применяются к россиянам…

- Да, несмотря на провозглашаемое там равенство, европейцы все равно ранжируют людей. Если мигранты из стран Востока или Магриба считаются там людьми второго сорта, то выходцы из России – третьего сорта. Причем, когда дело касается туризма, то тут все нормально – россияне беспрепятственно могут селиться в любых отелях, питаться в любых ресторанах и кафе и так далее. Здесь все зависит от толщины их кошелька. А вот когда речь идет о виде на жительство, найме на работу, социальном обеспечении, то здесь и возникает вопрос о ранжировании.

Я был свидетелем ссоры в парижском автобусе в два часа ночи, когда чуть не подрались вьетнамец и араб. Араб кричал: «Ты понимаешь, на кого ты замахнулся? Я французский гражданин! У меня французский паспорт». На что вьетнамец тоненьким голосом отвечал: «Я тоже гражданин Франции! И у меня тоже французский паспорт». Причем, говорили оба на скверном французском языке. Я думаю, что Вольтерами или Паскалями эти новые граждане Франции не станут. В то время как наш россиянин Андрей Макин, эмигрировавший во Францию, умудрился стать лучшим французским писателем современности, получившим все мыслимые и немыслимые литературные премии и претендующим на Нобелевскую. То есть человек, родившийся в Красноярске, выучил французский настолько, что пленяет красотой неродного для него языка самих французов. Фактически он стал французом в большей степени, нежели сами французы.

Ранее я упоминал о пороге, точке невозврата. Так вот я думаю, что уже на протяжении жизни нашего поколения, мы увидим какой-то результат, какой-то итог тех процессов, которые идут в Европе. Либо она не переживет нынешних метаморфоз, либо - найдет в себе способность к самособиранию.

- И все же, с Вашей точки зрения, насколько Европа близка к этой точке, и что может остановить или затормозить эту энтропию, охватившую Старый Свет?

- Конечно, есть опасность того, что европейская цивилизация может прекратиться. Но хочется верить, что этого не случится. Ведь в Европе существуют, так сказать, два человеческих типа. Есть те, кто уже изменил свою антропологическую природу. Они не способны к деторождению, к репродукции. Они совершенно естественно воспринимают наличие шести типов родителей – биологических, физических, социальных и т.д. Для них выбор не только сексуальной ориентации, но и своего пола – это сугубое право каждого человека.

Но есть и другая популяция европейцев. Я называю это глубинной Европой. Не потому, что они проживают в провинции. А потому, что они сохраняют традиционные ценности, чтут семью, для них совершенно естественно рожать и растить детей, заботиться о старших и так далее. Нам постоянно показывают по телевидению гей-парады, а о миллионных манифестациях, протестующих против однополых браков в том же Париже СМИ не сообщают ничего. Многие французы садятся в машину, едут 500-600 километров, чтобы поучаствовать в таких демонстрациях. А вечером возвращаются домой. То есть, в той же Франции есть мощный духовный резистанс, сопротивление. И мы, может быть, недооцениваем эту другую Европу, мало знаем или же совсем не знаем её.

Только сумасшедший может желать преждевременной гибели Европы. Для существования человеческой цивилизации необходимо наличие достойных друг друга соперников. Поэтому поддержать другую Европу – это, с моей точки зрения, наш гражданский и политический долг. И, как мне кажется, наряду с процессами глобализации и распада будут набирать силу и контрпроцессы. Таковы законы физики. Мир существует потому, что энтропия, процесс распада, имеет обратно направленный и уравновешивающий его антиэнтропийный процесс. Научно объяснить, что же позволяет миру сражаться с энтропией, - невозможно. Мир уже давно должен был бы перейти в тепловую энергию, попросту говоря, взорваться. И то что он существует еще как некий порядок, как Космос, а не Хаос - большое чудо. И, может быть, такие антиэнтропийные процессы, к числу которых явно принадлежит альтернативная Европа, и помогут сохранить европейскую цивилизацию.

Беседовал Вадим Лапунов, Агентство СЗК