Андрей Бунич: Не надо заимствовать набор ценностей у других, нужно возвращать свой

Я считаю, что наличие статьи в Конституции России, запрещающей идеологию, вовсе не означает, что в обществе не может быть какой-то национальной, государственной системы ценностей. Более того, в любом обществе такая система существует. Речь, очевидно, идёт о том, что нельзя принудительно навязывать кому бы то ни было какой-то определённый «изм». С этим можно согласиться. 

Тем не менее, государство должно способствовать формированию определенных положительных образцов – моральных ценностей, идей справедливости, гуманизма, взаимопомощи и т.д. То есть, того, что по сути и является идеологией. С моей точки зрения, не может существовать общества без идеологии. В нашей Конституции, например, хотя ничего и не говорится об идеологии, идеология в стране тем не менее есть. В частности, идеология успеха, индивидуализма – каждый сам за себя, преуспеяния любой ценой и так далее. 

Своя идеология есть в странах Европы, о странах Азии и Юго-Восточной Азии даже говорить не приходится – взять один только Китай. 

И когда некоторые наши деятели от политики или науки говорят, что нам не нужно никакой идеологии, по факту они стремятся к тому, чтобы наше «безидеологическое» пространство насыщалось некими заимствованными чужими образцами. Понятно, что, в первую очередь, к нам приходят идеи и формулы с Запада. А западная идеология не совсем подходит (или даже вовсе не подходит) России с её историей, культурой, цивилизационными особенностями, ментальностью населения, которые весьма отличны от того, что есть в Западной Европе. В общем-то это понятно и объяснимо. Там – Западная Европа, у нас – Восточная Европа (та часть исторической России, которая географически располагается на востоке Европы); там изначально цивилизация формировалась под влиянием католичества, затем протестантизма, у нас – православия; там в основном доминирует романо-германская группа языков, у нас – славянская и плюс к ней ещё тюркская и финно-угорская. Поэтому условия формирования российского общества были иными, чем на Западе, также, как и ценности. 

Я считаю, что это очень хорошо изложено у Бердяева в его работе «Истоки и смысл русского коммунизма». Бердяев писал, что коммунизм не был у нас каким-то доктринёрским учением, занесенным извне; он вытекал из общинного мировоззрения и духа людей, живших здесь. У нас уже издавна существует своя социокультурная матрица – задолго до советской власти, во время таковой и после неё. Кстати, Л.Н. Толстой, назвав свой роман «Война и мир», под «миром» понимал именно общность людей, объединённых определенной жизненной стратегией, общей целью жизни. Такого феномена не было тогда ни в Западной Европе, ни тем более в США. 

Поэтому, когда мы пытаемся заимствовать некий набор идей у западных соседей, он не приживается на нашей почве. Более того. Даже у них самих эти идеи – политкорректность, толерантность, потакание всевозможным меньшинствам и так далее, приводят к негативным последствиям. У нас же эта идеология, если её каким-то образом всё же насадить, вообще вызовет острейший кризис общества. 

Нам, безусловно, надо возвращать ценности коллективизма, социализации и другие идеи из этого набора. Кстати, это имеет прямое отношение к экономике, в которой есть не только экономический обмен, но и то, что на научном языке называется реципрокность - горизонтальный внерыночный обмен на принципах взаимности. Это когда люди не просто одноразово меняются чем-то, так сказать, баш на баш, а функционируют длительное время в определенной общей системе взаимообмена (товарами, услугами), исходя из договоренностей. Каждый участник этой системы связан с другими и понимает, что и от него лично зависит эффективность этой конструкции. То есть в экономике может быть не только рынок, но и такая форма общежития, как обмен на принципах взаимности. И даже в странах с сильно-развитой рыночной экономикой подобные формы взаимообмена (их ещё называют сети доверия) не только не умирают, а напротив играют всё большую роль. И многие тамошние экономисты видят в этих сетях серьёзный потенциал для развития своих экономик. 

Кстати, у нас в России экономическая жизнь издавна базировалась именно на таких принципах общежития, и сегодня нам очень не хватает идей и практики взаимного поручительства, взаимного обмена, то есть хозяйствования (а в более широком смысле – жизни) не только по товарно-денежным законам, но и по законам и правилам общественной морали. Очень обидно, что по этим, несомненно, позитивным принципам был в свое время нанесен мощный идеологический удар, в результате которого образовался своего рода вакуум. 

Хуже того, в стране произошла не деидеологизация, а десоциализация, когда каждый ушёл в свою индивидуальную ячейку, стал заниматься исключительно своими личными проблемами. Это то, что Эмиль Дюркгейм, один из основоположников социологии как самостоятельной науки, называл аномией — таким состоянием общества, в котором происходят разложение и распад определённой системы устоявшихся ценностей и норм, а на замену ничего не приходит. И человек, член такого общества, оказывается полностью дезориентированным. 

Спрашивается: кто может инициировать возврат тех безусловных нравственных, гуманитарных ценностей, которые пусть подспудно, но ещё живут в нашем общественном сознании (в советских фильмах, в классической литературе)? Только государство, которое, например, могло бы в гораздо большей степени финансировать и всеми возможными способами поощрять искусство (фильмы, книги, картины, спектакли), направленное на создание и продвижение идей гуманизма, человеколюбия, социальной солидарности, и всего того, что является ядром российской социокультурной матрицы. Это и будет началом формирования новой российской национальной идеологии.

Андрей Бунич, кандидат экономических наук, президент Cоюза предпринимателей и арендаторов России, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» – для Агентства СЗК