Эльвира Баландина: Интеллектология против вселенской глупости или…

В самом конце ноября состоялось очередное заседание Зиновьевского клуба. На этот раз темой была интеллектология Александра Зиновьева, почему-то названная постфилософией ("Интеллектология Александра Зиновьева как постфилософия"). Основной доклад делала Анастасия Федина, бывшая аспирантка Зиновьева, его верная ученица, интерпретатор идей и знаток текстов этого замечательного философа. 

Как всегда, в «зиновейнике» разгорелась нешуточная дискуссия, главной темой которой вскоре стал вопрос об уме и глупости. Конечно же, каждый участник имел свое мнение относительно отличий ума от глупости, конечно же, все мнения отражали только часть проблемы определения ума. С умом, как с любовью, совестью, красотой: мы точно узнаем эти качества, когда встречаемся с ними, но стоит только попытаться их определить, перевести на язык понятий, как начнутся жесточайшие затруднения. Так и с умом. Мы точно знаем, имеем ли мы дело с умным человеком или нет, но установить, в чем смысл и содержание ума, оказывается не просто. 

Конечно, философы никогда не оставляют попыток определения чего-либо, по возможности точного и ясного, свято веря, что продвигаются при этом к некой истине. Это и есть философская работа: давать определения и прояснять смыслы, а нередко смыслы создавать. 

Вот и на чтениях не было недостатка в прояснении и/или создании смысла понятий «ум» и «глупость». Вспоминали Эразма Роттердамского, Канта, Маркса, цитировали Зиновьева. 

Что же определялось как ум? Во-первых, наличие знаний. Спору нет, образование, широкое приобщение к культуре воспитывает и тренирует ум. Об этом давно и много писано в философской литературе. Разумеется, есть поклонники Руссо, считавшего, что умственная культура естественного человека портит, от нее надо бы держаться подальше, максимально ограничив соприкосновение с нею; умным же человека делает природа, наблюдение за природными процессами и явлениями, деятельность в согласии с природой. Есть религиозные фундаменталисты, считающие, что из всех культурных явлений достойны внимания только Библия, Коран, Трипитака или иные священные тексты. Все остальные знания вредны для человеческого ума, растлевают и уродуют его. Это, конечно, крайности, с которыми трудно согласиться. Но известно со времен Гераклита, что многознание уму не научает. Умен не тот, кто много знает, а кто понимает главное. То есть на самом деле ум сопряжен не со знанием, а с пониманием знаемого. 

К тому же люди, знающие много, ученые люди не защищены от глупости. В их жизни всегда есть место глупости, а иногда они оглушительно глупы. Чехов в повести «Скучная история» описывает в образе прозектора Петра Игнатьевича такой вовсе не редкий тип ученого тупицы. 

Во-вторых, ум определялся как свобода мышления. Тоже на первый взгляд, вроде бы не вызывает возражений. Дух свободен, летает, где хочет - перефразированные слова Христа из Евангелия от Иоанна Действительно, ум отличает свобода, проявляющаяся как гибкость, как скорость, как остроумие, как парадоксальность суждений. Но ведь глупость тоже свободна. Глупец не оглядывается ни на авторитеты, ни на знания, не соотносит свои слова ни с чем. Он свободен, по крайней мере, чувствует себя таковым. 

Третье. Может быть, ум чувствуется как принадлежность или приобщенность к высшему разуму, будь то разум божественный или трансцендентальный? Так решал вопрос об уме Кант, так решает вопрос богословие, не забывая напомнить, что и этот ум ограничен, ибо не дано постичь ни разум божественный, ни разум трансцендентальный в полном объеме. А если так, то и ум будет ущербен изначально, утешаясь тем, что во многой мудрости много печали, и кто умножает знания, тот умножает скорбь. К тому же в этом случае и глупость принадлежит трансцендентальному или трансцендентному разуму, в нем есть все, на то он и высший. 

Четвертое. Наличие ума определялось как способность к предвидению. И это как будто тоже правильно. Способность предвидеть, «просчитать» последствия своих действий или действий других людей, безусловно отличает умного человека. Правда, больше всего такая способность может быть отнесена к той части ума, которую называют обычно «техническим интеллектом», порожденным индустриальной цивилизацией. На этот интеллект можно положиться в двух случаях: если полностью контролировать окружающую среду; если эта среда живет по известным законам. Ни того, ни другого в современной жизни нет. Тотальный контроль возможен только в жестко ограниченной локальной системе; стабильность мировых законов уже второе столетие находится под сомнением. 

Вот такие точки зрения были сообщены. Рискнем высказать еще одну, которая, как нам представляется, характеризует наличие ума в наибольшей степени. Эта способность была в центре внимания всех проектов воспитания и развития ума: от античных школ до новейших педагогических и философских теорий. Это способность к рефлексии, причем рефлексии многосторонней. Такой способности у глупости нет. Только ум, производя мысль (а что он еще производит?) обязан одновременно знать, КАК он это делает. Ум обременен мыслью о себе самом, отсюда так часты сомнения ума. Глупость не сомневается, она всегда чувствует себя правой, ее дело – высказывать конечные и абсолютные истины. Ум снова и снова проверяет свои выводы, аргументы, обоснования, а на своих истинах абсолютно не настаивает. В противостоянии глупости и ума глупость побеждает чаще: она смелее и агрессивнее. Значит ли это, что надо объявить беспощадную войну глупости? Нет, не значит. Высокий ум и совершенная глупость – два противоположных полюса, между которыми располагается большинство людей - средне умных и средне глупых. Ум не есть отсутствие глупости, и глупость не есть отсутствие ума, писал А. Зиновьев в «Зияющих высотах». А к какому полюсу двигаться – решает сам человек. Это и есть мера его ума. 

Эльвира Баландина, кандидат философских наук, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» - для Агентства СЗК