Эльвира Баландина: Российская элита анфас и в профиль

Понятием «элиты» обозначают сравнительно узкую, но оказывающую заметное влияние на жизнь общества, прослойку населения. Ресурсы влияния элиты разнообразны: происхождение, социальный статус, богатство, власть, особые заслуги перед обществом, реализованные таланты в сфере науки и культуры. Чаще всего элиты располагают несколькими ресурсами влияния. В зависимости от потребностей общества, конкретной ситуации, личных качеств людей элиты, наконец, случая, на первый план выходят те или иные факторы.

В ХХ веке на степень влиятельности элит широко воздействуют средства массовой информации, из-за чего внимание к элитам, их жизни, их пристрастиям, их интересам выросло до чрезвычайности. Как правило, элитарная прослойка неоднородна, в ней есть свои «классовые», культурные ценностные и прочие различия. Между представителями разных элитарных слоев отношения могут складываться довольно напряженные, но в целом элита представляет собой довольно устойчивый слой с хорошо очерченными внешними границами, а также системой привилегий, которые общество дает элите или элита присваивает их себе. Отнесение отдельных индивидов или групп к элите зависит также от критериев и оценок «элитарности». Часто смешиваются социологические и моральные критерии, особенно при оценке качества элиты.

«Слуги народа»

В социальных элитах принято выделять три вида: элиту власти, элиту богатства и культурную или интеллектуальную элиту. Деление достаточно условное, поскольку на самом деле элитарные слои перемешаны: вряд ли в структурах власти найдутся бедные, богатые уже в силу своего богатства имеют определенную власть, существование культурной и духовной элиты во многом зависит от элиты власти и богатства, хотя в этом случае отклонения встречаются чаще. Интеллектуальная элита, по крайней мере частично, не богата и не имеет публичной власти.

В современной России существуют все три вида элит, но наибольшее внимание привлекает элита власти, которая в массовом сознании характеризуется кратко: «они». Иногда этих «они» называют «слугами народа». Выражение это имеет очень давнее происхождение, встречается еще в Библии, отнюдь не в ироническом смысле, но его история поучительна. В 3-й Книге Царств рассказывается, что после смерти царя Соломона в Иерусалиме и всем Израиле воцарился его сын Ровоам. Он советовался со старцами, как ему царствовать, те посоветовали ему быть слугой своему народу, но Ровоам не послушался мудрого совета, а на Израиль после этого обрушились разнообразные беды (Библия. 3 Царств. 12.1-12.33).

Широкое распространение выражение получило в Советском Союзе после выступления Сталина на предвыборном собрании избирателей сталинского избирательного округа г. Москвы 11 декабря 1937 года, где Сталин назвал будущих депутатов слугами народа.

В нынешнем словоупотреблении это выражение используется исключительно иронически или вовсе негативно, его относят ко всему властвующему слою. В оценке политической элиты есть два основных подхода: чисто «технический» и морально-личностный. В соответствии с первым политическую элиту представляют все те, кто осуществляет властные и управленческие функции (в России эти функции фактически слиты). Личные качества: интеллект, качество образования, моральные достоинства особой роли здесь не играют. Второй подход наоборот предполагает, что на принадлежность к элите могут претендовать личности, интеллектуальные и в особенности, моральные качества которых высоко оцениваются обществом, соответствуют высоким культурным стандартам мышления и поведения.

На практике оба подхода часто смешиваются, частью бессознательно, частью намеренно, но массы людей вправе предъявлять более высокие требования к тем, кто ими управляет и над ними властвует: элита задает образцы поведения, она имеет все возможности и средства эти образцы распространять в обществе, а иногда и навязывать их. Нет таких обществ, в которых люди власти безнаказанно воруют, а люди подвластные сплошь честны. Так не бывает. Бывает другое. Если люди власти воруют, то общество сверху донизу пронизывается воровством и коррупцией. Моральная гниль поражает общество в целом. Да и очищение начинается с правящих классов и групп. Смешно уличать кого-то во взятке в коробку конфет, даже дорогих, если банковские вклады и наличность на счетах депутатов и чиновников составляют сотни тысяч и миллионы, да еще при их жалобах на низкую зарплату и недостаточные социальные льготы. Не могут быть оправданием частые ссылки на то, что «все воруют», «если не я, то другие» и т.п., но если следование моральным ориентирам становится исключительно личным делом, не поддерживается общественным мнением, не соответствует социальным стандартам, не входит в кодекс поведения элитарных групп в первую очередь, то все общество определенно нездорово.

Генезис российской элиты

Не вдаваясь пока что в моральные и интеллектуальные качества современной российской элиты, посмотрим на ее генезис и социально-групповые характеристики. По своему происхождению российская элита довольно разнообразна. До сих пор в нее входит часть советской номенклатуры, в свое время создавшей широкую и разветвленную сеть взаимных отношений, «новые люди», пришедшие из выборных органов на волне 90-х годов, «выдвиженцы» нескольких реформистских волн, попавшие в управленческий класс благодаря родственным, земляческим или корпоративным теневым связям, верхушка криминалитета, который лет двадцать назад начал проявлять активный интерес к структурам публичной власти. В силу своей мозаичности российская политическая элита не представляет собой монолитного образования, подобного советской номенклатуре, не имеет единого кодекса поведения и не следует искусственно создаваемым кодексам.

Потому попытки создания единой властной вертикали не удаются, «вертикаль» более напоминает ризому (Делёз Жиль, Гваттари Феликс. Ризома// Тысяча плато. Онлайн-альманах «Восток», 2005) - корневище, в котором перепутаны всякие и всяческие связи, есть разрывы и неизвестно куда ведущие корни. Именование структур власти принятыми в политической теории и практике понятиями «дум», «советов», парламентов, судов, прокуратур, госадминистраций зачастую действительности не соответствует: структуры не безличны, не функциональны, они пронизаны сложной сеткой личных взаимоотношений. Потому, например, нельзя серьезно относиться к часто повторяемой фразе о главенстве или диктатуре закона в нашем обществе: закон не главный, он действует не одинаково для всех. Во-первых, властвующая элита создает и принимает законы в своих интересах, во-вторых, правоприменительная практика может сильно отличаться в зависимости от того, кто нарушил закон. Вор-министр или губернатор, нарушая закон, часто рискуют меньшим, чем обычный преступник. В большинстве случаев в действиях политической элиты обнаруживается имитация следования законам и нормам, скрывающая неформальные, неправовые, непубличные паттерны поведения и ментальности. Публичная сторона власти на самом деле прикрывает собой ее теневую сторону, где принимаются решения, где главной задачей становится укоренение людей элиты в экономике и политике.

Оппозиция «они» и «мы»

Отсюда проистекает недоверие людей к управленческим структурам, постоянные подозрения в том, что власть лжет, прикрывает «своих», действует исключительно в собственных корыстных интересах, неведомых большинству. Любое действие власти, даже как будто направленное на благо населения, встречается с предубеждением. Зачем в Москве строят дороги, новые станции метро, соорудили парк Зарядье? Чтобы деньги отмыть – вот нехитрая логика людей. Зачем вводятся контрсанкции, поддерживается отечественный производитель? Чтобы цены повысить, и дать «им» нажиться.

Недоверие к собственной элите сильно тормозит процесс формирования ответственного гражданского общества, следовательно, всю цивилизационную составляющую общественного развития. Оппозиция «они» и «мы» заставляет искать во властвующей элите хоть кого-нибудь, кому можно доверять персонально. Для многих людей это действующий Президент, для других вообще нет никого достойного доверия, третьи живут исключительно личными интересами, по мере возможности уклоняясь от любых проявлений социальной активности («пофигисты»). Число социально пассивных велико и не сокращается, что всякий раз демонстрируют выборы, в которых участвует не более 30-40% населения. Избранники народа оказываются избранниками меньшинства и не самого политически образованного. Их альтернатива – назначенцы – вообще выбираются узким кругом лиц из такого же узкого круга лиц – кадрового резерва, который формируется невесть где и невесть кем. Тут особый вес приобретают «серые кардиналы» - люди, которые формально в элиту не входят, но их слово имеет подчас решающее значение – помощники, советники, консультанты, доверенные лица иногда сомнительного свойства.

Российской элите всегда недоставало и по-прежнему недостает рационально – бюрократического (в лучшем смысле этого слова) компонента, который заменяется отличным знанием подковерных механизмов политической действительности, корпоративной солидарностью, желанием любыми средствами либо удержаться во власти, либо создать хорошую платформу для последующего перехода в бизнес-элиту.

Особенностью российской политической элиты последнего десятилетия является также стремление к обособленности, заметное в социальной сфере: «свои» поликлиники, школы, жилье, транспорт, места досуга и отдыха, система пенсионного обеспечения. Дело не в привилегиях самих по себе. Все человеческие сообщества иерархизованы, всюду имеются привилегированные слои и особые права, но в глазах российского общества привилегии политической элиты воспринимаются незаслуженными и несправедливыми.

Интеллигенция

Особого внимания заслуживает интеллектуальная и творческая элита - интеллигенция. Появившись в России в XIX веке, интеллигенция начала претендовать на роль духовного лидера нации, и нередко эта роль ей удавалась. Сильным было влияние леворадикальной интеллигенции накануне революций 1917 года, революционерами духа мнили себя писатели, художники, поэты 20-х годов ХХ века, властителями дум были «шестидесятники», научно-техническая интеллигенция в эпоху завоевания космоса видела себя провозвестником будущего, носителем технического и социального прогресса. Всегда интеллигенция считала себя посредницей между государством и народом – ее миссия казалась ей такой.

Сегодня эта позиция утрачена. Во-первых, наличие диплома о высшем образовании или даже 2-3 дипломов скорее свидетельствует о девальвации образования, чем об интеллектуальных достоинствах их владельцев. Во-вторых, функции посредника успешно перехвачены СМИ. В-третьих, довольно большая часть интеллигенции перекочевала в политическую элиту или бизнес-элиту, восприняв иные ценности и правила поведения: переориентировавшись от культуртрегерской деятельности на досугово-массовую и масс-медийную.

Политизация интеллектуальной и духовной элиты никак не способствовала ее собственному развитию. По-прежнему актуальны старые и неплодотворные споры «почвенников» и «западников», «традиционалистов» и «модернизаторов». Но самым опасным и неприятным моментом в состоянии нынешней духовной элиты стала имитация принадлежности к интеллигентному слою. Нужно для этого немного: диплом или два, неплохо наличие ученой степени, осведомленность в актуальных вопросах, кои почерпнуты из телепередач или Интернета, присутствие некоторых сведений о каких-либо научных и социальных проблемах, собственное мнение по любому вопросу, даже если никаких знаний по этому вопросу не имеется, желательны также знакомства с сильными мира сего или вообще известными людьми. Образец современного «интеллигента» вроде бы готов. Но влиянием на общественное сознание он обладать не будет, следовательно, и функции элиты выполнить не способен.

Такова, как мы полагаем, далеко не оптимистическая ситуация с элитой в нашей стране. Мы намеренно не затрагивали несколько сложных вопросов. вопрос, касающийся элиты богатства, его отношениях с политической и интеллектуальной элитой, заметим лишь, что при формальной независимости этих групп элиты друг от друга, их отношения пронизаны сложной системой неформальных связей, кои оказываются намного сильнее. Оставим также вопрос о значении религиозных деятелей, претендующих на роль духовных вождей. Эти вопросы требуют дополнительного изучения, как и вопрос о глубоких отношениях всех групп элит в перспективе. Нет ничего проще, чем делать прогнозы, особенно долгосрочные – за них редко приходится отвечать. Нет ничего труднее, чем делать сбывающиеся прогнозы - оставим их до лучших времен.

Эльвира Баландина, профессор, член Зиновьевского клуба – для Агентства СЗК