Мария Полякова: Лица нашего либерализма становятся всё более уродливыми

На прошлой неделе в Москве скончался протоиерей Дмитрий Смирнов, который некоторое время назад в одном из интервью, рассуждая о коронавирусе, предположил, что он должен «очистить и пробудить хорошие качества в людях». Не так давно батюшка сам переболел коронавирусом, чему не могли нарадоваться либералы, однако скончался он не от последствий ковида - у него и без того хватало проблем со здоровьем. 

Надо сказать, батюшка он был удивительный - невероятно образован, умен, честен. Помогал он всем, кто просил, добрых дел после себя оставил немало, но говорить об этом не любил, никогда не хвастался, правильно рассуждал – хочешь помогать, помоги одному, без лишних слов, если можешь, помоги. Свою профессию, как бы ни странно это не звучало, батюшка понимал буквально, главной задачей ставил помощь людям. Он нередко давал интервью, выступал на телевидении, в том числе, принимал участие в передаче на канале Спас, где на протяжении часа отвечал на самые разные вопросы людей. И каждый его ответ обнаруживал масштаб личности батюшки, его острый ум, удивительное чувство юмора. Нередко он высказывался резко - и каждый раз его слова полностью вырывали из контекста, тут же налетала стая «добрых либералов», чтобы в очередной раз высмеять, чтобы в очередной раз кинуть камень в РПЦ. 

Смерть Дмитрия Смирнова не оставила равнодушных, даже его уход был ознаменован очередным «триумфом демократии». Какие-то две блогерки (я, правда, не знаю, что это за профессия, но так они себя именуют сами) написали в своих соцсетях посты, полные торжества «жизни над смертью». Пожалуй, процитирую: «О, протоиерей Смирнов на повышение пошёл», вторая подхватив мысль продолжила «Мне кажется, его ждет жёсткий дауншифтинг» (орфография и пунктуация авторов сохранены). 

Лицо русской оппозиции с каждым годом приобретает все более уродливые черты. Демократия, как система практически утопическая, порождает внутри своей концепции ряд течений, ещё более противоречивых, нежели базовая ценность демократического строя, а именно какая-то абстрактная свобода, равенство и пресловутая власть народа. То есть власть принадлежит народу, который вообще свободен ото всего, и вот этот свободный, равный народ ещё и коллективные решения принимает. Народ как бы свободный, но идейный, а идея одна – остаться свободным и равным. И тут в рамках святого режима начинают формироваться ещё какие-то идейные течения, которые вроде как тоже за свободу, может и за равенство, но категорически против здравого смысла. Потом и эти начинают множиться, как гремлины, капля воды на них попадает и новый гремлин готов, и вот уже весь этот демократический народ на пороге гражданской войны за свободу,  равенство и власть. 

Подливает масла в огонь, конечно же, Запад. Те тоже играют в демократию, но у них уже как-то все фундаментально сложилось и едет, а у нас нет, у нас есть свободный равный народ, но нет фундаментальной рабочей концепции. Имеем Навального, страдальца, имеем Ефремова, тоже теперь страдальца, имеем Ксению Анатольевну с супругом, унылым режиссёром Богомоловым, что в гробу в церковь жениться приехали. Ещё у нас есть блогосфера, а там Дудь и ещё какие-то тетки сомнительного происхождения и ещё более сомнительного образования. Они там все воюют за свободы и равенства, разоблачают, сарказничают. 

Это, без преувеличения лица русского либерализма – Дудь, Навальный, Собчак. А символ русского либерализма это Ефремов, тот самый, который «гражданин», тот самый, который сын великого режиссёра – когда он совершил непреднамеренное убийство будучи в состоянии крайнего алкогольного опьянения, все притихли, замолчали. Где были Дуди и иже с ними, когда их символ камнем пошёл ко дну? Почему не вышли на улицы, почему не орали в своих соцсетях? Куда делись-то все? 

Смерть батюшки Дмитрия Смирнова в очередной раз обнажила и продемонстрировала неприятную подноготную - мы не стали ни свободными, ни равными, не принимаем никаких коллективных решений, даже идеи у нас нет, духовности ещё меньше, ценности отсутствуют. Когда уходит что-то большое, важное, образуя пустоту после себя, тогда становится предельно очевидно – ее нечем заполнить, она так и останется пустая.

Мария Полякова, обозреватель Агентства СЗК