Иран может затопить мир дешевой нефтью

Сколько сейчас стоит баррель нефти? 30 долларов, 28, 25? Кажется, это уже нюансы. Ясно, что цена низкая и что нам с этим жить еще долго. Потому любой новый фактор, усугубляющий ситуацию, воспринимается особенно остро. Сегодня такой фактор — Иран. 

Он возвращается 

Когда в минувшую субботу США и ЕС сняли с Ирана свои санкции, президент страны Хасан Рухани сравнил иранскую экономику с узником, которому сняли оковы, но оставили на ногах гири. Гири гирями, тут Рухани прав, но отсутствие оков может серьезно изменить расстановку сил на рынке нефти. 

Напомним, в мировую экономику Иран вернула так называемая ядерная сделка, заключенная страной с шестью мировыми державами — США, Россией, Францией, Великобританией, Китаем и Германией. 

Теперь, когда Ирану после четырехлетнего перерыва дозволено экспортировать нефть в обмен на обещание не заниматься нехорошими (по версии Вашингтона) ядерными делами (не обогащать уран выше того порога, за которым мирный атом превращается в военный), надо думать, страна приложит все усилия, чтобы отвоевать себе потерянное место под солнцем. Считается, что с момента введения санкций страна недополучила от продажи нефти 160 млрд долларов, и положение нужно срочно выправлять. 

В Тегеране уже сообщили, что после снятия санкций Иран каждый день наращивает производство нефти на 500 тысяч баррелей в день. И если раньше ежедневный экспорт черного золота из страны не превышал 1 млн баррелей, то теперь в планах повысить его до 2,25 млн в сутки. 

Рынок отреагировал на это предсказуемо: уже в понедельник цена бочки нефти марки Brent опускалась ниже отметки в 28 долларов, потом, правда, немного отыграв падение. Курс доллара не сразу, с отскоками, но подбирается к психологической отметке 80 рублей. 

Два угла зрения 

У Ирана сейчас развязаны руки. Это нам есть что терять — совсем недавно, в 2014-м, мы знали нефть дороже 100 долларов за бочку и были очень встревожены ее ценой, допустим, в 70 долларов. Но прошли те времена. О 70 долларах теперь можно лишь грезить. 

Не знаю, насколько корректным вы сочтете это сравнение, но все же представьте себе человека, который несколько лет кряду был вынужден терпеть всяческие лишения, перебиваться с хлеба на воду, а потом вдруг получил постоянную работу и оклад в 20 тысяч рублей. Думаю, он будет счастлив. А теперь представьте его сослуживца, который попал на эту работу с должности «начальника чего-то там» и теперь получает те же двадцать тысяч вместо прежних ста тысяч. Будет ли счастлив он? 

Дальнейшее развитие событий выглядит, что там говорить, скверно. Ведь мало того что возвращение Ирана обрушивает нефтяные цены — вслед за этим Россия может потерять и весомую часть нефтяного рынка. 

Демпингуя, осыпая всех скидками, Тегеран непременно попытается внедриться в клуб ведущих экспортеров нефти. Это не так страшно для Саудовской Аравии, где себестоимость нефтедобычи крайне мала, но очень неприятно для России, где добыча стоит намного дороже и маржа, соответственно, гораздо меньше. 

Я не случайно упомянул саудовцев: в свое время они наряду с Россией и поделили нефтяной рынок после ухода оттуда Ирана. И именно поэтому Иран — четвертая в мире страна по запасам нефти — как минимум захочет вернуть свое. В планах правительства сделать это в течение 7 — 8 месяцев, то есть уже в этом году. 

К чему приводят шалости 

В общем, пока ничего хорошего «освобождение узника» нам не сулит. Успокоить может только одно: другим странам тоже не очень-то хочется, во-первых, видеть сильный Иран и, во-вторых, играть с огнем. Дело даже не в вечной паранойе Соединенных Штатов насчет ядерной и прочих военных угроз, исходящих от Тегерана. Если разобраться, Иран в данном случае вообще ни при чем. 

Наверное, ко всем постепенно приходит осознание, что человечество слишком далеко заходит в своих играх с сырьевым, валютным и финансовым рынками. Угроза состоит в том, что, как бы мы ни пыжились, мы не очень-то умеем эти рынки контролировать, и чем глобальнее становится экономика, тем этот печальный факт очевиднее. 

Дешевеющая нефть — это не только и, наверное, не столько реакция рынка на объективные экономические процессы, вроде снизившегося спроса на сырье в Китае, сколько едва прикрытая, а зачастую и вовсе не прикрытая, спекуляция. 

Когда в декабре прошлого года страны — члены Организации стран — экспортеров нефти (ОПЕК) на очередном заседании так и не приняли решения снижать добычу нефти, даже себе в убыток, всем было очевидно, для чего это сделано — чтобы потопить конкурентов с высокой себестоимостью добычи. Речь, прежде всего, о США, но и другим досталось, включая нас. 

Теперь очевидно: эта игра настолько рискованна, что может больно ударить и по самим членам картеля. И среди них уже раздаются голоса тех, кто считает, что если к февралю сырье не начнет дорожать, то понадобится «очень срочное заседание» с нужным и правильным решением. И тогда, возможно, в другой раз экспортеры поострегутся шалить с искусственным наращиванием объемов добычи для того только, чтобы у соседа корова сдохла. 

Не факт, что так будет. Это скорее очень оптимистичный сценарий развития событий, ведь люди не учатся на своих ошибках, да и память у них короткая. Но, повторюсь, это пока единственное, что может хоть как-то утешать. 

И да, чуть не забыл: может, действительно, дешевая нефть заставит российскую экономику зашевелиться в каких-то других отраслях? Мы ведь этого хотим — диверсификации?

http://www.35media.ru/articles/2016/01/20/zatopyat-mir-deshevoj-neftyu